"Аркадий Николаевич Васильев. В час дня, ваше превосходительство " - читать интересную книгу автора

все происходящее к нему не имело никакого отношения.
- Сегодня мне доложили, - заговорил Дзержинский, - что наш новый
сотрудник отказался вести дело крупного спекулянта. Не вам объяснять, как
сейчас трудно в Москве с хлебом. Вчера, чтобы выдать каждому взрослому по
четверть фунта, а детям по трети фунта, надо было иметь двадцать один вагон
муки, а поступило восемнадцать вагонов и один вагон пшена. Завтра служащие,
в том числе и все мы, не получим ни крошки - все пойдет только рабочим и
детям. И вот в такой момент преступники хотели вывезти из Москвы хлеба
столько, что им можно накормить сотни людей. Обнаружены подпольные
продовольственные склады, найдено много золота.
Новичок отказался вести дело потому, что много лет назад, когда он был
еще мальчиком, главный обвиняемый ни за что ни про что избил его. Наш
сотрудник, узнав в обвиняемом этого человека, решил, что не имеет права... -
Голос Дзержинского зазвенел. - Вы слышите, товарищи? Не имеет права вести
это дело. Он сказал: "Боюсь, у меня не хватит выдержки!" Он поступил
правильно! Чекист не имеет права быть лично пристрастным, он должен быть
чище и честнее любого. Каждый сотрудник должен помнить, что он призван
охранять [45] советский революционный порядок и не допускать нарушения его.
И если он сам нарушает, то он никуда не годный человек и должен быть
исторгнут из наших рядов. Очевидно, мы ошиблись, пригласив Доронина на
работу в ВЧК. Мы эту ошибку исправим. Оружие у вас с собой, Доронин?
- Да.
- Положите на стол.
Доронин нехотя положил браунинг.
- А где наган?
- Дома.
- Товарищ Капустин, сходите к Доронину домой и заберите у него наган и
мандат. Вы уволены, Доронин. За дискредитацию ВЧК, за превышение власти.
Идите... Прошу, товарищ Ксенофонтов.
Андрей уже знал, что член коллегии и секретарь ВЧК Иван Ксенофонтович
Ксенофонтов, как и Петерс, из рабочих и также давно в партии. Показался он
Андрею подвижнее, живее всегда спокойного Петерса. Подойдя к столу,
Ксенофонтов стал читать написанное на маленьких листочках:
- "Инструкция для производящих обыск и записка о вторжении в частные
квартиры и содержании под стражей.
Вторжение вооруженных людей на частную квартиру и лишение свободы
повинных людей есть зло, к которому и в настоящее время необходимо еще
прибегать, чтобы восторжествовало добро и правда. Но всегда нужно помнить,
что это зло, что наша задача, пользуясь злом, - искоренить необходимость
прибегать к этому средству в будущем. А потому пусть все те, которым
поручено произвести обыск, лишить человека свободы и держать его в тюрьме,
относятся бережно к людям, арестуемым и обыскиваемым, пусть будут с ними
гораздо вежливее, чем даже с близким человеком, помня, что лишенный свободы
не может защищаться и что он в нашей власти. Каждый должен помнить, что он
представитель власти и что всякий его окрик, грубость, нескромность,
невежливость - пятно, которое ложится на эту власть..."
Сделав паузу, Ксенофонтов продолжал:
- "Инструкция для производящих обыск и дознание. Оружие вынимается
только в случае, если угрожает [46] опасность. Обращение с арестованными и
семьями их должно быть самое вежливое, никакие нравоучения и окрики