"Иван Василенко. Волшебные очки" - читать интересную книгу автора

у тебя, юноша, фантазии, так и не езжай сюда, сиди дома, не рыпайся.
Понятно?
Он был старше меня самое большее на три года, и это покровительственное
"юноша" меня разозлило:
- Так зачем же вы "рыпаетесь", раз у вас нет фантазии?
Он не обиделся:
- А вдруг проскочу. Всякое на свете бывает.
От брата я знал, что институтский математик Иван Дмитриевич Короткое
предлагал каждому экзаменующемуся одну из первых ста восьмидесяти задач на
построение, данных в учебнике геометрии Киселева. Все эти задачи, кроме
одной, я в свое время решил. Одну же, как ни бился над ней, так и не одолел.
Я храбро сказал:
- Ну, мне это не страшно: у меня хватило фантазии на сто семьдесят
девять задач. Только на одну не хватило.
- Вот она тебе и попадется, это уж как пить дать, - с благожелательной
улыбкой предсказал мой собеседник.
Последний, кому я задал все тот же вопрос, был мужчина лет тридцати
трех. Он сидел на скамье в одиночестве, поглаживал двумя пальцами бородку и
мрачно смотрел на свой запыленный сапог.
- Седьмой, - ответил он крайне неохотно, все так же глядя на сапог.
- Седьмой?! - невольно воскликнул я. - На чем же вы проваливались?
- На всех предметах поочередно.
Я сочувственно вздохнул и льстиво спросил:
- У вас такой большой опыт - как вы думаете, на какую тему будет
сочинение?
Он мрачно усмехнулся:
- Опыт у меня действительно большой. Но предугадать тему невозможно.
Когда я подготовился к сочинению по "Запискам охотника" Тургенева, дали
"Записки об ужении рыбы" Аксакова.
"Вот у этого уж наверняка есть коровенка", - подумал я, отходя от
неудачника.
Из дверей большого двухэтажного здания института вышел седобородый
швейцар, похожий в своем сюртуке с галунами на адмирала, и позвонил в
колокольчик.
Все двинулись к зданию. Две обширные комнаты, соединенные открытой
настежь дверью, были тесно уставлены партами. Когда мы расселись, на пороге
появился человек с мефистофельской бородкой, в поповской рясе, но коротко
подстриженный, и громко сказал:
- Пишите тему: "Влияние войны на мирную жизнь общества, по роману Льва
Толстого "Война и мир".
"Как в воду глядел!" - с восхищением подумал я о Романе Заприводенко.
Подвинув к себе лист писчей бумаги с печатью института, я задумался. Слова
Романа о нынешней войне, что "паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат", не
выходили у меня из головы. Мысли мои расползались. Чтоб окончательно не
запутаться, я стал записывать их на листе для черновика. Я писал: "Тема
выражена неясно. Если имеется в виду, что война вызывает у мирных, то есть
не военных людей патриотические чувства, то это не всегда верно. Ведь в
романе описывается и та война, которую русская армия вела за границей против
наполеоновских войск в 1805 и в 1807 годах. Никакого патриотизма у русских
крестьян она не вызывала. Выходит, не всякая война вызывает патриотические