"Иван Василенко. В неосвещенной школе" - читать интересную книгу автора

труда я расставил всех по росту в одну шеренгу. На правом фланге оказался
паренек богатырского сложения Надгаевский Семен, а на левом - мальчик с
пальчик Надгаевский Кузьма.
- Да тебе сколько лет? - спросил я малыша, тщетно пытаясь вспомнить,
записывал его или нет.
- Семь, - ответил он.
- Но ведь семилетних в школу не принимают. Я записывал только с девяти
лет.
- А я сам присол. Взял и присол, - сказал он и так доверчиво посмотрел
на меня своими ясными глазами, что у меня не хватило духу отослать его
домой.
Он-то и вошел первым в школу. За ним двинулись остальные. Последним
вошел и занял место за крайней яртой Надгаевский Семен. Началась перекличка.
Из шестидесяти семи учеников только Надгаевских было ни много ни мало -
тридцать пять, причем двое были Семены и двое Кузьмы. Чтоб не путать их, я
сказал, что богатыря и мальчика с пальчик буду звать по имени-отчеству, то
есть Семеном Панкратьевичем и Кузьмой Ивановичем. Такое мое решение все
приняли с веселым смехом и явным одобрением.
Я рассказал ребятам, как вести себя в классе, потом принялся выяснять
их знания.
И с первого же дня занятий попал в тот мучительный тупик, из которого
не мог выбраться целый месяц. Оказалось, что не менее полутора десятка ребят
уже умели читать и писать. Они ходили в соседнюю деревню и там учились
грамоте у какой-то старушки. А я имел предписание инспектора открыть только
первое отделение, и, значит, грамотные ребята должны были вместе с
неграмотными писать палочки с хвостиками и учиться делить слова на звуки, а
звуки соединять в слова.
Тогда я видел в этом лишь нелепость, бессмысленную трату времени
пятнадцатью ребятами, которые по своему возрасту должны были уже кончить
школу, и не подозревал, как эта нелепость отзовется на занятиях всей школы.
Отпустив ребят, я немедленно отправился в город, к инспектору.
И вот опять тесная прихожая: слева - птицеобразный делопроизводитель,
справа - гостиная с диваном и возлежащим на нем инспектором. И тот же вопрос
занятого человека, которого беспокоят по пустякам:
- Что вам, господин Мимоходенко?
Еще по дороге я обдумал, как короче и яснее изложить суть дела.
Инспектор слушал, стоя одним боком ко мне, а другим к дивану, и на лице его
были та же скука и та же досада, что и в прошлый раз.
- Нет, нет, господин Мимоходенко, никакого второго отделения. Бог
знает, чему их обучали в частном порядке. Школа - учреждение
государственное.
- Так что же с ними делать, господин инспектор? Ведь некоторые из них
даже для третьего отделения вполне пригодны.
- Не имеет значения. Все должны обучаться по установленным
государственным программам. До свидания, господин Мимоходенко, до свидания.
Так же вяло сунул мне руку, так же уткнулся в книгу на ходу к дивану,
только на обложке ее стояло уже не "Ключи счастья", а "Санин" Арцыбашева.
Я вернулся в деревню и принялся обучать грамоте всех ребят подряд по
государственной программе для первого отделения.
И вот что получилось.