"Иван Василенко. Подлинное скверно" - читать интересную книгу автора

обшарпанную дверь, и я шагнул на первую ступеньку каменной замусоренной
лестницы. Мы поднялись на второй этаж. Сначала попали в длинный полутемный
коридор. Одна стена его была глухая, и вдоль нее тянулись деревянные скамьи.
Из коридора в другие помещения вело несколько дверей, отец подошел к
последней из них, приоткрыл ее, покашлял, чтоб обратить на себя чье-то
внимание, и уже затем сказал:
- Войдем, Митя: Севастьян Петрович разрешает, след за отцом я
переступил порог и оказался в комнате, стены которой были оклеены желтыми
вылинявшими обоями, местами порванными и обнажавшими штукатурку. Половину
комнаты занимал большой некрашеный стол, за которым сидели и что-то
старательно писали три человека разных возрастов - от мальчишки лет
четырнадцати до старика с огромной, суживающейся книзу темно-русой бородой,
острый кончик которой спускался до самого стола. В углу кто-то согнул спину
над пишущей машинкой.
- Вот, Севастьян Петрович, привел вам своего младшенького, - с
заискивающей улыбкой поклонился отец. - Старший по учительской части пошел,
а младший намерен по канцелярской. Извольте взглянуть на почерк. Подай,
Митя!
Я протянул бородатому трубочку. Он взял ее, положил, не развертывая, на
стол, а отцу сказал:
- Что ж, Степан Сидорович, оставляйте сынка.
Хоть бородатый был, как мне казалось, не очень-то высокого ранга в
канцелярском мире, отец, уходя и кланяясь, дважды шаркнул ногой.
- Вот ваше место, - показал мне Севастьян Петрович на край скамейки,
стоявшей вдоль стены. Он встал, вынул из шкафа папку, полистал ее и положил
передо мной. - Снимите копию.
Я подложил под лист писчей бумаги транспарант, обмакнул перо в чернила
и аккуратно вверху вывел: "Копия". Затем взял со стола закапанную чернилами
линейку и по ней подчеркнул это слово ровной линией. Сидевший рядом со мной
подросток в изумлении выпучил свои рыбьи глаза. Я подмигнул ему и
каллиграфически вывел крупными буквами: "По указу Его Императорского
Величества". Подросток презрительно выпятил мясистую влажную губу.
- Так ты нам братских и на копейку не настрочишь. Выводишь по букве в
час. Чистописалка!..
Что такое "братские", я не знал, но мне не хотелось ударить лицом в
грязь перед мальчишкой, и я сказал:
- Нам министрами не быть. В канцелярском деле почерк - все.
Паренек лет шестнадцати, до невероятности худой, длинный и весь
какой-то облезший, сказал:
- Ги!
Я понял, что это он так засмеялся.
- Чего - ги? - обозлился я.
- Того. Я сначала подумал, что к нам сам министр юстиции заявился.
Извиняюсь - ошибся.
Все кроме старика, захихикали. Старик сказал:
- Не обижайте новичка. Кому какой талант от бога дан В хорошем почерке
тоже своя красота.
- Вот именно, - обернулся тот, что сидел за машинкой И его костюм, и
волосы, и глаза - все было тускло-табачного цвета, а голос сиплый, будто
прокуренный. - Вот именно! Я испытываю просто наслаждение, когда