"Юрий Васильев. Ветер в твои паруса (Роман-газета No 12 1974 г.)" - читать интересную книгу автора

- Перестань реветь, а то ресницы потекут. Выдумываешь ты все.
- Выдумываю. Только и осталось... Тебе хорошо. Хотя тебе тоже не
хорошо... Ты знаешь, Нина, ты иди, пожалуй, а то я сейчас могу что-нибудь не
то сказать... Муж у меня, семья, счастья полон дом, сама выковала, я же
кузнец своему счастью... Чепуха, Нинок, не слушай. Обзаводись и ты семьей,
пока Лешка не передумал. Хотя теперь не успеет. Только... - Она вытерла
глаза и как-то жестко добавила - Только не удивляйся, если и тебе через год
станет все равно с кем целоваться... Идем я тебя провожу. Не слушай глупую
бабу, вечером приду. Ребят уложу и приду...
Небольшой деревянный дом почти целиком скрывался за густо разросшейся
сиренью, и только кусок островерхой крыши с задиристым петухом на коньке
высовывался из-за зелени. Павел остановил машину. Лидия Алексеевна встретила
его у калитки, сразу почему-то узнала, обняла, несколько секунд постояла
молча, потом сказала:
- Ну вот... А я дочку вышла встретить... Проходите, Павел Петрович,
проходите, Ниночка сейчас придет. Вы - смелее, собаки у нас нет.
Она отворила калитку, и Павлу пришлось идти за ней, слегка наклонив
голову, потому кустарник рос неухоженный, буйный, почти смыкался над
головой. Дорожки были посыпаны желтым песком, и это была, пожалуй,
единственная дань добропорядочному ведению хозяйства. Не было ни гамака, ни
бочки с водой, ни столика, на котором вечерами пьют чай и играют в карты.
Зато была большая клумба и газон возле веранды; и клумба и газон были
несообразными, дикими, разбитыми вопреки всякому садоводству, но на них было
много цветов.
- Вы разрешите мне называть вас по имени, да? Я ведь и вам мама. Вы
посидите, я сейчас, быстро. У меня уже все готово. Она ушла в дом и тут же
вернулась с подносом на котором были и сухари, и варенье, и сливки.
- Ну вот. Попьем чайку. У нас здесь тихо, и город близко. А я, грешным
делом, горожанка, никак не могу привыкнуть. Все заросло, запущено, везде
крапива. Дочь занята, ее работа, а я последнее время все больше е живу,
среди людей.
Она говорила неторопливо, спокойно, запинаясь, и Павел подумал, что это
у них, наверное, в роду, потому что Веня тоже запинался. Он был похож на
мать: те же удлиненные, приподнятые к переносице глаза, те же резко
очерченные губы, тот же слегка
восточный овал лица.
Она говорила, рассказывала Павлу о себе, о дочери, а он все не мог
заговорить о ее сыне, хотя видел, что она ждет этого. Ему нужно было найти в
этом доме что-нибудь от Вени, он еще раз оглядел комнату, но ничего не
нашел, не увидел, все было спокойно... И он сказал слова, которых больше
всего боялся:
- Веня погиб как герой.
Это была правда. Но не это было важно сейчас. Просто это были не те
слова, они повисли в воздухе, чужие и никчемные... И вдруг в самом углу
комнаты, над диваном, он увидел Венькину акварель. По голубым волнам бежала
яхта.
- Мы хотели построить яхту, - сказал он.
- Простите... что? Ах, ну да, конечно, яхту, - она улыбнулась так
молодо, что Павел не поверил. - Веня, правда, не умел строить яхты, но
почему бы и нет, если надо?