"Борис Львович Васильев. Прах невостребованный " - читать интересную книгу автора

грамматику и, наконец, 1-2 романа: у Вольфа богатый выбор, полагаюсь на твой
вкус. А впрочем, не буду стесняться и попрошу тебя заодно купить
какую-нибудь и немецкую книжонку - только ради Бога, не из тех, что читаются
в гимназиях! А пока крепко тебя целую. Прости, что мало пишу: две недели не
снимал сапог, сплю не раздеваясь, а уж грязи-то! Да, какою далекой,
прекрасной кажется отсюда ваша жизнь! Привет Оле.
Твой Федра".
"9 ноября 16 г. № 41
Женек, милое мое, светлое солнышко, тебе и не нужно уметь колдовать - я
и без того не разлюблю тебя! Да, ты права: многое в моих письмах объясняется
огромным расходом нервной энергии. Иногда я, правда, дипломатично молчу, и
молчу только потому, что в сумбуре переживаний не могу быть иногда самим
собой. Оставлю до вечера: деньщик сейчас принес сюда в окопы обед и твое
письмо за №18, и я стараюсь поскорее ответить тебе - это письмо возьмет
сейчас же деньщик, а сегодня вечером буду писать тебе подробно. Тянет
поговорить. Леле, то бишь Елене Антоновне, желаю счастья, но при случае
посоветую ей не применять к своему будущему мужу свою теорию "брать мужчину
только один раз". Теория хотя и оригинальная, но не совсем удобная для мужа.
Дорогая, я счастлив своею любовью к тебе и безконечно благодарю судьбу,
что мне выпало на долю любить именно тебя! До свидания, дорогая беляночка,
завтра получишь большущее письмо. Привет Оле, Павлуше - я ему напишу.
Твой Федра".
"9 ноября 16 г. № 42
Милая моя беляночка, в последнем своем письме ты упрекаешь меня в
практичности (в смысле осторожности) и дипломатической сдержанности. Что уж
грешить, ты, пожалуй, права, прости, дорогая. Но поверь, это выходит почти
совершенно безсознательно. Я вполне понимаю твою моральную усталость,
усугубленную не токмо людьми, но и самим "империальским" воздухом. Мне
кажется, что я понимаю твои переживания, сомнения, твою боязнь за будущее,
когда ты видишь, что даже Леле удается свить свое гнездышко. Дорогая,
клянусь тебе всем святым, что я всю жизнь отдам твоему счастью, твоему
будущему, потому что твое счастье - мое счастье. И ты, и я живем в
исключительных условиях, и эти неблагоприятныя условия бьют по мне гораздо
сильней, чем по тебе. Сама окружающая обстановка приводит в состояние
какого-то отупения, безразличного отношения к жизни. Грязь невообразимая,
маленькие футлярные людишки, незначительныя по существу неудачи - все это в
общей сложности принуждает смотреть на белый свет сквозь черныя очки. Я уж
не из совсем слабых духом, но такия мелочи, как отказ Нач-ка дивизии в
утверждении наших наград за бой 8-го августа, кража у меня денег, которые я
копил в течение 3-х месяцев, и т.п., привели было меня в отчаяние. А ведь
отлично сознаю, что все это - ерунда! Награду я всегда получу, да хоть и не
получу, я ничего от этого не теряю. Деньги, что у меня украли в обозе 2-го
разряда, не настолько уж большия, чтобы долго о них горевать, но нахлынет
вдруг черная меланхолия: вот где собака зарыта.
Женек, ты находишь себя и меня очень похожими друг на друга, а я с
величайшим удовольствием подтверждаю это и вижу в этом лишний шанс на
прочность нашего будущего счастья. Прости за ту дипломатичность, которая
иногда проскальзывает в моих письмах, - на будущее постараюсь воздержаться
от таких "тактичностей". Об одном прошу: верь, и верь даже больше, чем себе
самой, что я тебя люблю безумно, горячо, нежно, - я не могу выразить всей