"Борис Львович Васильев. Прах невостребованный " - читать интересную книгу автора

украл. Туши свечу!" Темно стало в халупе, только на загнетке горит
колеблющимся пламенем огонек. Странныя уродливыя тени прыгают по стенам.
Ставлю около огня воду с соломинками и, простирая над пламенем руки, глухим
голосом начинаю: "Папиллион, юли папиллион венер вите сур цетте розе!"
(когда-то заучивал наизусть!) Ах да, забыл! Раньше еще приказал снять кресты
и положить в другой комнате. Потом, троекратно брызнувши водою в огонь,
роздал каждому по соломинке и говорю, что у вора соломинка позеленеет!
Запрещаю им смотреть на свои соломинки, а сам снова подхожу к огню и, снова
протягивая руки к пламени, возглашаю: "Ди думмен верден нихт алле!" (Дураки
не переводятся!). И этак три раза! Потом подхожу к одному, беру у него
соломинку: ничего; беру у другого - тоже ничего; подхожу к следующему,
протягиваю руку за соломинкой, а он - бултых мне в ноги! "Ваше Благородие,
простите!" Дрожит весь, побледнел, плачет. Офицеры выскочили из комнаты и,
ей-Богу, с тайным ужасом вытаращились на меня! А уж о стрелках и говорить
нечего. Нет, ты посмотрела бы на эту картину! Ведь они не понимают моих
возгласов: ну чем не колдун? И заметь, стрелок, уличенный мною в воровстве,
один из храбрейших, которому я почти обязан жизнью. 18 сентября он умышленно
сбил меня с ног, без чего я был бы перерезан пулеметными пулями. Ограничился
строжайшим выговором: он и так, бедняга, напуган моими заклинаниями. Ведь
без крестов были!
Храбрость, презрение к смерти - и такое удивительное суеверие.
Ну, Женек, беда. Свечка догорает, а другой нет. До свидания, любимая
моя! Крепко и много раз целую тебя.
Твой Федра".
"17 октября 16 г. № 35
Ну-с, как поживаете, Варвара Николаевна? Что касается Вашего покорного
слуги, то пока по-прежнему стоим в этом распрегрязном местечке, но это
удовольствие, кажется, продолжится еще не более 2-3 дней - носятся слухи,
что вместо "Р." наш полк попадет опять на свои старыя позиции. Перспектива
не из приятных: дожди льют безпрестанно, ночи темныя и грязь повсюду,
буквально до колен. Тебе бы показать хоть кусочек нашей жизни, и ты была бы
поражена, до какой степени может быть доведена человеческая выносливость.
А что ты поделываешь? Как с тобою держат себя все эти бабушки,
эксцентричныя девицы и милейший братец Павлик? Если уж тебе кажутся такими
мелочными, жалкими все эти сплетни и пересуды, то здесь, слыша о них,
испытываешь какое-то гадливое ощущение, как будто нечаянно коснулся чего-то
скользко-холодного, противного, как кожа лягушки. Брр!
Милая, любимая Женек, не придавай никакого значения яростно бессильным
атакам этого улыбающегося противника, привыкшего действовать предпочтительно
из-за угла: мы летом были одиноки, но разве от этого нам было хуже? Что
касается клятв и утверждений Елены Ант. относительно финального акта
прогулки в Сокольники, то я при свидетелях попрошу ее повторить в моем
присутствии всю эту историю. Однако как много в ней "гражданского мужества"!
Современная девица эта Леля. А мне хочется видеть тебя. В отпуск зимой я
приеду, уж это решено. Только вот где и каким образом мы с тобой увидимся -
это еще вопрос. Ты грустишь, Женек, о прошлом лете? Ничего, дорогая, у нас
еще много-много лет впереди, и уверен, они будут солнечней прошлаго. А
помнишь, ты когда-то утверждала, что моя любовь через несколько месяцев
поблекнет. Ах ты, пессимистка!
Чорт! Сейчас получил приказание быть на биваке полка, потому что наш