"Борис Львович Васильев. Прах невостребованный " - читать интересную книгу автора

даже совершеннолетний, но не всегда сознаюсь в том, что мне подсказывает моя
"теория". Лучше на все смотреть оптимистически - это, говорят, увеличивает
число красных кровяных телец и, следовательно, энергии. Окрылять нужно себя
надеждами, а не пригибать безжалостным провидением в будущем. "Блажен, кто
смолоду был молод!" А молодости свойственно хоть ошибочно, но бодро и
радостно глядеть в глаза жизни! Ну да об этом еще поговорим, я сейчас
страшно утомлен.
Карты не забудь, смотри! Емельянчик в Ярославле, в 104-м сводном
эвакуационном госпитале - может, навестишь?
Крепко тебя целую. Привет Павлу Ник. и Оле.
Твой Федра".
"27 ceнт. 16 г. № 27
Наконец-то я вырвался из пекла живым и невредимым, Женек. Не помню,
писал ли я тебе в предыдущем письме, что мы идем в бой. В течение трех
недель мы часу не были в безопасности, нас перебрасывали с одного боевого
участка на другой, а 17-го и в особенности 18-го сент. мы попали в изрядную
переделку (посмотри в газетах сообщения о действиях армии С.). Нас бросили в
прорыв темною ночью густым, труднопроходимым лесом, к тому же часто
оплетенным колючей проволокой и заваленным засеками. Медленно продвигались
мы к противнику, который под нашим натиском отходил, бросая пулеметы,
снаряжение, раненых. Часа в три ночи мы окопались на берегу одной речушки.
Дождь лил, как из ведра, промокли, холодно, дрожь пронизывает все тело.
Неудержимо хочется спать, но нельзя - противник с трех сторон. С разсвета
австро-германцы повели наступление; с трудом, но мы держались. К 10-11 ч.
дня разведка выяснила, что мы со всех сторон окружены. Моя рота - ближайшая
к противнику, в 20-ти шагах вижу синия шинели.
Легкое замешательство, пулеметы со всех сторон, люди падают десятками.
Нужно прорываться. "Ура!" - и вперед. Опрокинули первыя цепи, целыя группы
поднимают руки, а брать пленных не мог: понимаешь, что это значит? Вот
немецкий офицер - у него ранена нога. Револьвер к носу - и допрос: где и как
расположился противник? Выражение нечеловеческого страха в глазах: видно,
правду говорит. Приказываю не трогать его. Каску с черным орлом снял:
помнишь, я тебе обещал ее? Бинокль тоже. Из походной сумки этого офицера моя
связь после извлекла две колоды немецких карт, очень оригинальных. Все это
постараюсь сохранить.
Упорный бой кончился только к ночи. Мы вырвались из кольца. Прости,
Женек, что скупо пишу: у "куцаго орла" порядком потрепались нервы. В
следующем письме более подробно опишу события последних дней. Твои письма
10, 11 и копию №7 получил.
За бой 8-9 августа представлен к ордену Анны 4-й степени с надписью "За
храбрость", а за последний бой - к высшей боевой награде - Золотому Оружию.
Конечно, возможность неутверждения этих представлений не исключена, но это
бывает не так часто.
Федра".
"29 сент. 16 года. № 28
Крепко, крепко тебя целую, дорогая! Сейчас отдыхаем, выражаясь высоким
штилем, "после жатвы нивы кровавой". Сижу со своим младшим офицером в
землянке, в "печке" (углубление в земле, выложенное кирпичами) весело
потрескивает огонек. Игриво мелькает пламя свечи - не правда ли, уютно?
Вспоминается далекий Ярославль, и хочется семейного уюта, ласки, близости