"Алексей Варламов. Александр Грин " - читать интересную книгу автора

нему ни малейшей симпатии. Покорность и угодливость - козыри в жизненной
игре. Но в покорности и угодливости Банникова слишком чувствовались и
вынужденность и сознательная умеренность этих качеств. Когда он подавал
сапоги или винтовку, вычищенные им, своему взводному или по первому слову
бежал в лавочку, тратя свои деньги, у него всегда был вид и выражение лица,
говорящие, что это он делает без всякой приятности, но и без злобы, потому
что так нужно, потому что он в зависимости и знает, как сделать, чтобы
жилось легче".
А жизнь у всех трудная. Холодно, голодно, тоскливо, за окном ветер.
Унтер и Цапля хотят выпить чаю и посылают Банникова в трактир. В это время
заходит разводящий офицер. Не найдя рядового на месте и узнав, что его
послали за чаем, наказывает унтера пятью сутками карцера. Когда возвращается
Банников, Цапля начинает во всем его винить, что, мол, долго ходил и подвел
хорошего человека, потом бьет его по лицу. (В то время как унтер, понимая,
что сам не прав, относится к наказанию как к справедливому.) Молодому
обидно. Он знает, что ни при чем. К тому же он купил угощение на свои
деньги. Так и не успев попить чаю, глотая слезы, он идет на пост сменить
другого солдата, а Цапля, все более и более распаляясь, думает, как бы
"Машке" еще отомстить, решает его напугать, отняв у него затвор. Он тихо,
ползком, подкрадывается к часовому, но тут Банников его замечает. А дальше
следует такая сцена.
Солдат стоит с ружьем, безоружный ефрейтор Цапля лежит на земле. Они
поменялись ролями. Цапля в руках у молодого. И тогда Банников...
"Не зная, что делать, и окончательно растерявшись, он перевернул
винтовку прикладом вверх, приставил острие штыка к затылку ефрейтора и
тоскливо затаил дыхание.
- Вставайте, отделенный! - твердо сказал он, со страхом вспоминая устав
и преимущество своего положения. - Ну!
Но самолюбие и комичность результата проделки удерживали Цаплю на
земле. Он упрямо, с ненавистью в душе продолжал лежать.
Мысль о том, что Банников, Машка, деревенский лапоть, приказывает ему,
приводила его в бешенство. Цапля стиснул зубы и оцепенел так, чувствуя, как
раздражительно и зло бьется его сердце.
- Вставайте, отделенный! - настойчиво повторил Банников и, пугаясь,
сильнее нажал штык. Ефрейтор вздрогнул от холода стали и тоскливого
сознания, что тяжелый острый предмет колет ему затылок. Но у него еще
оставалась тень надежды, что Банников ради будущего не захочет его унижения
и уйдет.
Часовой тяжело дышал, бессознательно улыбаясь в темноте. И оттого, что
орудие смерти упиралось в живое тело, глухая хищность, похожая на желание
разгрызть зубами деревянный прут, жарким туманом ударила в его мозг. А
возможность безнаказанно убить неприятного, оскорбившего его человека
показалась вдруг тягостно приятной и жуткой. Жаркая слабость охватила
Банникова. Вздрогнув мучительно сладкой дрожью, он поднял ружье и, похолодев
от ужаса, ударил штыком вниз.
Хрустнуло, как будто штык сломался. Конец его с мягким упорством
пронзил землю. И в тот же момент злоба родилась в Банникове к белому, сытому
и стриженому затылку ефрейтора.
Тело вздрогнуло, трепеща быстрыми, конвульсивными движениями. Тонкий,
лающий крик уполз в траву. Цапля стал падать в бездонную глубину и, согнув