"Алексей Варламов. Лох" - читать интересную книгу автора

дать исцеления телесного. Она просила об этом искренне и горячо, и кто бы
сказал, глядя на эту плачущую перед иконой женщину, что работает она в
коммунистическом издательстве, кто бы отличил ее от десятков других, так же
молящих и сокрушающихся о своих бедах. Да и ей самой в какой-то момент
почудилось, что просьба ее услышана и Пречистая поможет и ей, потому что там
любимы не только те. кто благочестиво исполняет все обряды, но и те. кто
опоминается на самом краю.
Стыдясь и радуясь одновременно, она повинилась и поведала о том мужу.
Иван Сергеевич не стал ругать жену, а с печалью сказал, что это
всего-навсего давно известный механизм самовнушения, на котором спекулирует
церковь, а бежать к попам, когда тебя припекло, значит не уважать ни себя,
ни их. И действительно, никаких изменений к лучшему не произошло. Напротив,
две недели спустя Тезкин неожиданно сказал родителям, что не желает быть
никому обузой, а потому отправляется искать лучшей доли и когда вернется, да
и вернется ли вообще, не знает сам. Его пробовали было отговорить, твердили,
что в таком состоянии это просто самоубийственно, но все было напрасно --
сын уехал.
-- Благословите меня,-- попросил он кротко перед самым отъездом, и
что-то прежнее, давно забытое, промелькнуло в его лице.
Мать заплакала, а отец поглядел на сына так, словно теперь догадался о
чем-то, и тоже хотел подойти к нему и поцеловать на дорогу, но, будучи
человеком сдержанным, остался на месте и промолвил:
-- Ты не бойся ничего, сынок. И Тезкину вдруг сделалось нехорошо.
-- Простите меня, -- сказал он, опуская глаза.

2
Лева Голдовский узнал о том, что Санька ушел из дома, от среднего
тезкинского брата Евгения, малахольного и добродушного малого, занимавшегося
довольно химерической деятельностью -- преподаванием русского языка
иностранцам.
Женя был зол на балбеса изрядно, потому что как раз в эту пору оформлял
документы в загранкомандировку, решительно не знал, что писать в графе
"место работы брата", и опасался, что по этой причине его могут тормознуть.
Лева тупо выслушал его сетования и даже что-то сочувственно промямлил, но
известие о тезкинском бегстве его потрясло. Голдовский ощутил тревогу. Он
был отчасти задет тем, что Санька ему ничего не сказал, но в еще большей
степени он почувствовал, что эта история непосредственно касается его
самого. Тезкин не шел у него из головы несколько дней подряд, и Левушка
решил во всем разобраться.
С этой целью он разыскал Козетту. Сделать это оказалось нелегко, но,
когда Голдовский наконец узнал ее новый телефон и игриво начал разговор с
фразы "Что ж ты старых друзей забываешь?", она его тона не поддержала, а
довольно сухо ответила, что встречаться с ним не намерена и что Тезкин ее
больше не интересует.
-- Жив, здоров -- и слава Богу. Х "
Однако не на того она напала. Если Леве что-нибудь в голову
втемяшилось, то он от этого не отступал и однажды подкараулил экс-даму
сердца возле ее дома в Олимпийской деревне.
-- Привет, -- сказал- он холодно.
-- Здравствуй, Лева, -- ответила она кротко.