"Алексей Варламов. Затонувший ковчег (Роман)" - читать интересную книгу автора

деревне этой можно десятки диссертаций защитить, книг написать, фильмов
снять. А еще прибавьте, сколько книг там, икон редчайших, утвари нетронутой,
и все не разграблено, цело. Ведь там, за оградой, заповедник. А помрет
старец - и не будет Бухары.
- И слава Богу! - вырвалось у директора.
- По молодости и по неразумению глаголите сие. Страшнее всего потери
необратимые. Вы-то как раз и могли бы ключик этот найти и отомкнуть. Ведь
что-то здесь не так.
- Ну уж нет, я этими тайнами голову себе забивать не стану.
- Жаль,- заключил ученый,- ибо рано или поздно этим займется какой-нибудь
мошенник.
И как в воду глядел. Некоторое время спустя в Бухаре объявился пришелец. Кто
он был таков и откуда взялся, никто точно не знал, но внешность он имел
довольно своеобразную. Лицо у него было гладковыбритое, припухловатое,
розового цвета и не по годам молодое, а угрюмый и достающий до самой
сердцевины взгляд необычных выпуклых глаз никак с этой детскостью не
вязался. Говорили, будто бы пришелец - образованный книжник, который много
лет провел в печорских и енисейских скитах, изучая старые книги. Будто бы
бросил он в Ленинграде квартиру, работу и перешел в ту единственную веру, в
коей в одной заключено спасение. С тех пор он часто приезжал в скит и жил
здесь по несколько месяцев, после чего на неопределенное время исчезал.
Илья Петрович отнесся к этим слухам недоверчиво. В то, что современный
образованный человек может всерьез относиться к сектантским бредням, он не
верил. Неожиданный случай полностью подтвердил его предположения. Однажды он
случайно столкнулся с неофитом в лесу и застал его курящим трубку. Очевидно,
рассудил Илья Петрович, книжник рассчитывал проникнуться доверием старцев,
обмануть их и завладеть наследством Бухары.
Директора богатство скита интересовало мало, он лишь почувствовал что-то
вроде брезгливости и никакого значения этой встрече не придал. Мелькнула у
него мысль сообщить сектантам, кого они пригрели, но, будучи человеком
истинно интеллигентным, доносить, какими бы благородными причинами это ни
было вызвано, Илья Петрович считал ниже своего достоинства. Напротив, он
как-то даже успокоился. Некий таинственный ореол, клубившийся вокруг Бухары,
в его глазах окончательно рассеялся. Про себя директор подумал, что, может
быть, социолог насчет их строгости преувеличивает и все они там тайком
покуривают, распутничают и пьют водку. Педагог перешел от преждевременных
наступательных действий к глухой осаде, решив, что очаг этой заразы
ограничен, хотя на уроках, рассказывая детям про замечательные достижения
человечества, напирал на то, что они были совершены безо всякой Божьей
помощи, будь то Исус или Иисус.
С годами его просветительский пыл угас. Илья Петрович нашел для себя
утешение в охоте, завел собаку, купил ружье и вместе с
конформистом-председателем ходил в лес, сделавшись вскоре замечательным
специалистом по добыванию крупной и мелкой дичи. Именно охоту на глухарей,
тетеревов, рябчиков, в изобилии обитавших на вырубках и гнездившихся в
бывших лагерных бараках и на вышках, ставил он превыше всего и проводил
немало прелестных часов в ночном или утреннем лесу ранней весною или осенью,
когда природа так чудесна и, сколько бы ни было на душе печальных или
досадных мыслей, все они гаснут или вовсе уходят прочь. Эта страсть
окончательно примирила его с существованием Бухары, разбавив кипучую натуру