"Алексей Варламов. Затонувший ковчег (Роман)" - читать интересную книгу автора

истории о великих открытиях, далеких землях, полетах в космос, роботах,
компьютерах, освоении Севера и прочих достижениях постаревшего человечества.
На каникулы он уходил с учениками в лыжные, пешие и водные походы по тайге и
порожистым рекам. Он возил детей на экскурсии в большие и малые города,
показывал им музеи и выставки и старался сделать все, чтобы его воспитанники
по причине отдаленности их малой родины не чувствовали себя брошенными или в
чем-то ущемленными. Одно время Ильей Петровичем интересовались местные
власти и предлагали поменять Богом забытое поселение на работу в роно или
даже в райкоме партии, намекая на то, что при его данных он мог бы сделать
карьеру партийного работника. Но директор все посулы отклонил и продолжал
заниматься тем, что считал главным делом жизни.
Польза от него в "Сорок втором" была огромная, и не только потому, что он
учил детишек. В эпоху массовой радио- и телефикации Илья Петрович был
единственным человеком на сотни километров вокруг, умевшим чинить бытовую
технику. Потерять его жители страшно боялись и, чтобы понадежнее привязать
молодого да к тому же непьющего мужчину, не раз пробовали женить, но Илья
Петрович не поддавался. На танцы он не ходил, в кино не бывал, дружбу почти
ни с кем не водил, а когда его спрашивали, собирается ли он обзаводиться
семьей, шутливо отвечал, что невеста его еще не подросла.
И по своей загадочности, и по влиянию на умы посельчан он вполне успешно
конкурировал с бухарянами. Но, поскольку двум медведям в одной берлоге не
ужиться, Илья Петрович вскоре по приезде в "Сорок второй" объявил
диссидентам беспощадную войну. Поначалу сама мысль, что в его просвещенное
время существуют не просто люди, подверженные религиозным предрассудкам, но
настоящие фанатики, не признающие электричества, медицины, брезгающие пить и
есть из той же посуды, что и все смертные, его удивила и позабавила. Но,
когда узнал, что несколько десятков детишек, вместо того чтобы слушать про
Джордано Бруно, Галилея, Коперника, Ломоносова и Эйнштейна, проводят дни и
ночи в тупых молитвах, Илья Петрович почувствовал себя лично задетым. Он
поклялся, что не уедет из "Сорок второго" до тех пор, пока хоть один ребенок
в Бухаре останется неграмотным.
Однако все его попытки с наскоку взять сектантскую цитадель и доказать
упрямцам, что Бога нет, а их Бога нет вдвойне, оказались безрезультатными.
Из Бухары Илью Петровича, невзирая на его директорский авторитет, вытолкали
взашей, пригрозив спустить собак, если он хоть раз еще приблизится к ограде
скита. Он ушел, сопровождаемый взглядами двух людей - приземистого, тощего
мужичка-келаря и высокого, худощавого старца. Эти две пары глаз, особенно
Вассиановы, впоследствии долго преследовали Илью Петровича. Взгляд келаря
ничего, кроме ненависти, не выражал, но глаза старца поразили директора
каким-то нездешним, невиданным одиночеством. Выражение это, впрочем,
промелькнуло только на мгновение, Вассиан отвернулся, и Илье Петровичу
пришлось несолоно хлебавши идти домой.
Потерпев неудачу добиться своего добром, педагог призвал на помощь
начальство. Но, к его удивлению и возмущению, в том месте, где, казалось бы,
по долгу службы давно должны были принять соответствующие меры, к его
действиям отнеслись неодобрительно.
Председатель поссовета - хохол-западенец из бывших бендеровцев, застрявший в
этих краях после отсидки и избранный на высокую должность благодаря тому
обстоятельству, что никого менее пьющего подыскать не смогли,- прикрыл дверь
и сказал буквально следующее: