"Фред Варгас. Игра Нептуна " - читать интересную книгу автора

Его друг психиатр Ферез наверняка попытался бы понять механизм
вторжения, выявив глубоко упрятанное страдание, неожиданно зазвеневшее
кандалами в своей темнице. Этот звон и вызывает холодный пот и мышечный
спазм, он-то и заставляет согнуться его спину. Так сказал бы Ферез с видом
гурмана, смакующего необычный случай. Он спросил бы, о чем шла речь, когда
первая из когтистых кошек вцепилась ему в загривок. О Камилле? Или о
командировке в Квебек?
Он остановился на тротуаре, пытаясь вспомнить, что он мог говорить
Данглару, когда холодный пот впервые выступил на шее. Рембрандт. Он говорил
о Рембрандте, об отсутствии светотени в деле Эрнонкура. Это случилось именно
в тот момент. То есть до того, как речь зашла о Камилле или о Канаде. Ему
пришлось бы объяснить Ферезу, что раньше никакие заботы и тревоги не
обрушивались ему на плечи, как бешеная кошка, что речь идет о чем-то
небывалом, удары наносились в разных ситуациях и между ними не было ничего
общего. Как связаны между собой Энид и его заместитель Данглар, столик в
"Черных водах" и рекламный щит, толпа в баре и одиночество в рабочем
кабинете? Никак. Даже такой профессионал, как Ферез, обломает себе на этом
зубы. И не поверит в чужака на борту. Адамберг взъерошил волосы, растер руки
и ноги, приводя в порядок свое тело, и двинулся дальше, пытаясь использовать
обычные приемы - размеренный шаг и отстраненное, бездумное созерцание
прохожих.
Четвертый шквал налетел на него час спустя, когда он поднимался по
бульвару Сен-Поль, в нескольких шагах от дома. Адамберг скрючился,
прислонился к фонарю, застыв от ощущения опасности. Он закрыл глаза и
подождал. Минуту спустя осторожно поднял лицо, расправил плечи, пошевелил
пальцами в карманах. От тоски на глаза наворачивались слезы, но у его печали
не было имени.
А он хотел его знать. Знать, что это за испытание, откуда взялась
тревога в душе. День, начавшийся банальным приходом на работу, изменил его,
вывел из строя, и завтра он вряд ли сможет вернуться к обыденным делам.
Утром он был самым обычным, нормальным человеком, а вечером у его ног
разверзлось жерло вулкана, океан огня скрывал необъяснимую загадку.
Он оторвался от фонаря и осмотрел окрестности - как поступил бы на
месте преступления, жертвой которого стал он сам, - в поисках знака,
способного указать имя убийцы, нанесшего ему удар в спину. Он отошел на метр
и принял ту же позу, в которой находился в момент нападения. Окинул взглядом
пустой тротуар, темную витрину магазина справа, рекламный щит слева и больше
ничего. Подсвеченный щит четко выделялся в ночи. Вот то последнее, что он
видел перед нападением.
Адамберг взглянул на щит. Репродукция картины в академическом стиле с
объявлением: "Малоизвестные художники XIX века. Передвижная выставка.
Гран-Пале. 18 октября - 17 декабря".
На картине был изображен мускулистый мужик, светлокожий и чернобородый.
Он восседал в раковине в окружении наяд. Адамберг мгновение пристально
смотрел на картину, не понимая, чем она могла спровоцировать приступ, как и
разговор с Дангларом, кресло в кабинете и прокуренный зал "Черных вод". Но
ведь человек не погружается в хаос по щелчку. Необходимо промежуточное
звено. Здесь, как и повсюду, в том числе в деле Эрнонкура, ему не хватало
светотени, мостика между тенью и светом. Он вздохнул от чувства бессилия и
начал кусать губы, вглядываясь в ночь, которую бороздили пустые такси. Он