"Фред Варгас. Игра Нептуна " - читать интересную книгу автора

Данглар вынул из коробки восемь папок и разложил их на столе. На каждой
было написано одно слово "Трезубец", разными были только номера - от 1 до 8.
- Давайте поговорим о бутылке в вашем портфеле. Все заходит слишком
далеко.
- Это не ваше дело, комиссар, - ответил Данглар словами комиссара.
Адамберг не стал спорить.
- Кроме того, я дал обет, - добавил Данглар. Он не признался, что,
произнося слова клятвы,
прикоснулся к хвостику на берете.
- Если вернусь из Квебека живым, не буду пить больше стакана за раз.
- Вы вернетесь, потому что я буду держать нить. Так что можете начинать
прямо сейчас.
Данглар вяло кивнул. В безумии последних часов он забыл, что Адамберг
пообещал ему "держать самолет", но теперь больше верил в ниточку, когда-то
державшую помпон, чем в комиссара. Интересно, подумал он, срезанный помпон
защищает так же надежно, как целый? Не такая же ли это фикция, как мужская
сила евнуха?
- Данглар, я расскажу вам историю. Будьте терпеливы, история долгая,
она длилась четырнадцать лет. Все началось, когда мне было десять лет,
достигло кульминации, когда мне было восемнадцать, и длилось до тридцати
двух. Не забывайте, Данглар, мои рассказы убаюкивают слушателей.
- Сегодня вероятность этого ничтожна, - сказал Данглар, поднимаясь. - У
вас есть какая-нибудь выпивка? События сегодняшнего дня потрясли меня.
- Есть джин, в шкафчике, на кухне, стоит за оливковым маслом.
Данглар вернулся со стаканом и тяжелой глиняной бутылкой, налил себе и
тут же отставил бутылку.
- Начинаю исполнять обет, - пояснил он. - Один стакан.
- Поосторожнее, крепость - сорок четыре градуса.
- Важно намерение, жест.
- Тогда другое дело.
- Вот именно. Куда вы вечно лезете?
- Туда, куда не следует, как и вы. Все, что случается в этой жизни,
неизбежно кончается, но след остается.
- Это точно, - согласился Данглар.
Дав заместителю насладиться первыми глотками, Адамберг начал
рассказывать.
- В моей родной деревне, в Пиренеях, жил старик, которого мы,
мальчишки, называли Сеньором. Взрослые обращались к нему по должности и
имени - судья Фюльжанс. Он жил один в "Крепости" - огромной усадьбе с парком
за высокой каменной оградой. Он ни с кем не общался и не разговаривал,
ненавидел детей, и мы его страшно боялись. По вечерам мы подсматривали, как
он в выгуливает в лесу своих собак - двух огромных мастифов. Каким он был,
спросите вы, вернее, каким казался десятилетнему мальчишке? Старым, очень
высоким, с зачесанными назад седыми волосами, с невероятно ухоженными
руками - ни у кого больше в деревне таких не было, в дорогущей одежде.
"Можно подумать, он каждый вечер ходит в оперу", - говорил наш кюре,
которому по долгу службы полагалось быть снисходительным. Судья Фюльжанс
носил светлые рубашки, изысканные галстуки, темные костюмы и - в зависимости
от времени года - короткий плащ или длинное пальто из серого или черного
драпа.