"Меня нашли в воронке" - читать интересную книгу автора (Ивакин Алексей Геннадьевич)

Глава 3. Десантура

— Смотри! Леха!

— Да ну на хрен…

— Точно, Леха. Кровью сморкается…

— Да не может быть, у них повязки белые. Видишь? Это же полицаи!

Захар с Виталиком лежали в кустах, наблюдая — как по проселочной дороге ковыляла телега с пятью мужиками.

Четверо были одеты как обычные красноармейцы, только один сзади на телеге был в пятнистом камуфляже. И с белыми повязками на рукавах.

Время от времени «камуфляжный» утирал сочившийся кровью нос и сморкался красным на дорожную хлюпающую жижу.

— Значит, не только нас сюда забросило? И его тоже?

— Он же в лагере оставался…

— А сейчас тут…

— Не, не он. Не может быть, чтоб он с полицаями… Да и без очков этот…

Они молча смотрели, как телега удаляется за поворотом лесной дороги.

И тут же, не сговариваясь, броском кинулись на другую сторону леса.

Рывок получился удачный. Хотя и преодоление дорог в тылу врага считается одной из самых опасных тактических операций, но на этот раз им повезло.

Ни связистов, ни танкистов, ни прочих ганомагов с цундапами.

Только одна телега, на которой тряслись пятеро полицаев. И один из них чертовски похож…

Да мало ли что можно увидеть после того, как практически под тобой взорвался снаряд калибром триста пять миллиметров…

У Захара до сих пор уши были заложены. Хотя вроде и взрыва-то он не слышал. Шваркнуло огнем перед глазами и все. Сразу утро. Открываешь глаза, а тебе прямо в нос упираются берцы Виталика. И больше никого рядом нет. И лес другой. Вроде тот же, но другой.

Противогазы, колючка, воронки. И все свежее. Будто бы еще вчера шел бой прямо тут.

Хотя нет… Не вчера. Воронки и ячейки уже слегка осыпались, разнообразное железо покрылось ржавчиной, а осколки в деревьях уже заплывали смолой.

Причем ни оружия, ни трупов. Зато сотни пустых разбитых снарядных ящиков, брошенные противогазы, в том числе огромные лошадиные. Но трупами пахло. Кисло-сладко так…

Особенно из одной воронки. Они обнаружили ее когда, слегка очухавшись, побрели по изодранному лесу в направлении лагеря.

Из черной жижи полуразложившегося прошлой осенью человеческого мяса торчали кости, больше похожие на обуглившиеся деревяшки.

Запах стоял такой плотный, что казалось — воздух можно резать ножом.

После этого уже все стало ясно.

Они на войне.

На той самой, тела бойцов которой они искали в лесах и болотах Демянского котла.

Нашли, млять…

Совсем не так как хотелось.

Однако рефлексии оставим на потом. А сейчас надо выжить. И добраться до своих. Если свои своих узнают…

Обыскав поле боя, им удалось найти более-менее нормальную трехлинейку. Штык, правда, погнут, но шомпол на месте и ствол не пробит. Понятно, что она чуть заржавела — а чистить нечем, понятно, что патроны отсырели — а выход есть?

А еще нашлась одна граната — та самая РГД-33… Там, в «прошлом будущем» они собирали их десятками и, в дождливые дни, с их помощью разводили костер и кипятили воду. Правда надо было предварительно накрыть котел крышкой, иначе тротиловая копоть оседала на воде.

А тут одна, всего лишь. Зато, вроде бы детонатор исправен. Хотя узнать это можно, только кинув ее.

А потом пошли, предположительно, на восток. И там уже наткнулись на просёлок, по которому тряслась телега с полицаями.

Когда те проехали и исчезли, мужики бросились через дорогу.

Пробежав несколько десятков метров в глубь леса, они рухнули за огромной сосной.

Вроде и недалеко, а дышали как лошади. Одно дело на тренировках. Другое дело, когда жить хочется.

Смертельно жить хочется. Странная фраза, правда?

— Ну и что делать будем? — отдышавшись, спросил Захар.

— Думать, блин… — ответил Виталя. — Больше пока ничего не остается.

— Лично у меня два вопроса — как мы сюда попали и где наши?

— Наши — это которые? — покосился Виталик.

— Наши — это отряд. Мне кажется, что мы тут слегка чужие на этом празднике. И других наших тут нет. — Захар лег на спину, устраиваясь поудобнее.

— Я думаю, если мы на первый вопрос ответим, то на остальные ответ сам найдется. — Виталик дергал затвор мосинки, пытаясь разобраться в оружии. Затвор не поддавался. — У меня версии следующие — либо меня шандарахнуло так, что это все галлюцинация…

— И я тоже? — усмехнулся Захар.

— И ты тоже. Вполне убедительная, причем. Визуально-аудиально-кинестетическая.

— А может ты мой глюк? Я же тебя тоже вижу, слышу и обоняю.

— Чем докажешь? — спросил Виталик.

— А ты чем? — ответил Захар. — Неубедительная версия.

— Версия вторая. Ненаучно-фантастическая. Типа там мощная энергия взрыва пробила время и пространство, а нас с тобой закинуло в 1942 год.

— Почему в сорок второй?

— Сейчас весна? Стало быть, весна сорок первого отменяется. А весной сорок третьего эти места уже были освобождены. Значит сорок второй. Однако доказательств тоже нет. — Почесал Виталик щетину.

— Есть еще мистическая. — Добавил Захар. — Смотрел «Мы из будущего»?

— Смотрел, ага. Только вот никаких колдуний мы тут не встречали, это раз…

— А два — это то, что ты в мистику не веришь?

— Не верю. Ни в Бога, ни в черта, ни в теток с волшебными крынками молока.

— И потом, там этих придурков было за что в прошлое посылать. — Прибавил Захар. — Они же черные, глумились над останками там, и все такое…

— Мертвым вот не пофиг? — ухмыльнулся Виталя. — Они мертвые. Им все равно. Лежат себе в воронках и в удобрения перерабатываются.

— Да это ладно… Как твои версии нам помочь могут? — спросил Захар.

— Как, как… Надо в любом случае выходить к нашим. В смысле, к своим.

— В смысле — в Красную армию?

— Да ну на хрен… Воевать придется или вообще энкаведешники шлепнут… — поморщился Захар.

— А немцы шлепнут верняк и без комиссаров. Или в Германию отправят. На сельхозработы к своим бауэрам.

— Тихо! Слышишь? — Захар привстал на локте.

Над лесом катился звук ревущих моторов. Виталик не успел ничего ответить, как прямо над ними мелькнули две тени и с грохотом понеслись на восток.

— На бреющем… — зачем-то сказал Виталя.

— Немцы? — Захар пытался смотреть вслед самолетам, уже невидимым за сплетением веток.

— А я знаю? — И со злостью выкинул винтарь в кусты. — Приржавел затвор, сука.

— Ну и на хрена выкинул? С ней как-то все одно спокойнее. — Захар встал и пошел в сторону кустов. — Мало ли. Попугать кого придется.

— Пугало. — Огрызнулся Виталик. — Ну и сам таскай эту дубину. И улегся на прошлогоднюю листву, сквозь которую уже торчали маленькие зеленые стрелочки травы.

Захар долго шуршал по кустам и трещал ветками, как вдруг затих.

Виталик приподнялся на локте:

— Чего там?

— Виталь, иди сюда. Я какой-то ящик нашел. — Почему-то вполголоса сказал Захар.

Виталик нехотя поднялся и подошел к Захару.

— Сейф! — воскликнул он. — Не фига себе!

— Тяжелый, сука! — тщетно дергал его Захар.

— Да погоди! — Виталя продирался сквозь кусты как медведь, треща на весь лес.

— Чем мы его вскрывать-то будем? Болгарку бы… — вытер вспотевший лоб Захар. — У тебя пить есть?

— Откуда? — Виталя нагнулся к сейфу и подергал его за ручку. — Заперт.

— Знаю, блин… Не, ну точно, «Мы из будущего». Там в сейфе, наверняка, наши документы.

— Угу. И спецзадание — добраться до Сталина и переиграть войну. Путем внедрения технических новинок из будущего и знаний военной истории.

Захар посмотрел на Виталика каким-то ошалевшим взглядом:

— А почему нет? Мы же с тобой горы можем свернуть!

— Какие, нахрен, горы? — постучал ему по лбу грязным пальцем Виталик. — Ты чертежи калашниковские помнишь? Или дату начала наступления под Барвенково?

— Барвенково? А это где?

— Харьков, блин… Июнь сорок второго. Наши там по самые гланды получили.

— А, точно… Тимошенко начал наступление, а немцы под основание фланговым ударом окружили наших. Не то Клейст, не то Паулюс. Хотя Паулюс шестой армией командовал, а она в июне вроде бы не там была…

— А где?

— Не помню…

— Ага… И товарищ Сталин тебе будет премного благодарен за эту бесценную информацию. Да нас с тобой на уровне батальонного комиссара как провокаторов немецких шлепнут. — Криво улыбнулся Виталя.

— Эх, знать бы, так хоть приготовиться можно было бы… — погрустнел от перспективы Захар.

— Толку-то, — фыркнул Виталий. — Всю историю в башку не запихаешь. А Интернета здесь нет. И не предвидится ближайшие лет пятьдесят-шестьдесят.

— Ну, хоть книжку бы взять с собой. Энциклопедию… — Захар здорово приуныл.

— Мечтать иногда полезно. Но не сейчас. Давай думать, как сейф вскрывать будем.

— Так гранатой! Привяжем к дверке и дернем за веревочку, дверь и откроется!

— Ты, блин, серый волк! — скептически посмотрел Виталик. — Ты где веревочку возьмешь? Шнурки с берцев не дам! Да и длины не хватит…

— Ну, хрен его тогда знает. — Обиделся Захар.

— Да ладно тебе. Ляжем за бревном тем и метнем. Я в армии неплохо кидал. Правда, давно это было… Только надо сейф из кустов вытащить и в эту ямку положить.

Минут двадцать они корячились с железякой, а потом отошли метров за пятнадцать и залегли за упавшим толстым стволом древнего тополя.

Виталик снял с гранаты осколочную «рубашку», щелкнул предохранителем, примерился и метнул гранату в сейф.

— Тридцать один, тридцать два, тридцать три, тридцать четыре…

И ничего.

— Взрыватель, сволочь, сырой. — Вздохнул Захар.

— Ага… — Ответил Виталик, и в эту же секунду гулко ахнуло.

Тугая взрывная волна кисло пахнула сгоревшим тротилом, просвистела где-то пара осколков.

Парни осторожно высунулись из-за бревна. Они совершенно забыли, что рядом проселок и не увидели, как возница с белой повязкой на рукаве оглянулся на звук разрыва и хлестнул пару раз смирную лошадку. А в повозке, из-под дерюги, торчали три пары босых ног…

Сейф повернуло набок… Они подбежали к нему — дверца была приоткрыта.

Он был набит бумагами, некоторые тлели. Парни быстро погасили их и стали вытаскивать одну за другой — наградные листы, журнал боевых действий, личные дела…

— А это чего? — вытащил Захар какой-то сверток и стал его разворачивать.

— Знамя! — выдохнули они оба через минуту.

На полотнище было вышито золотом: «86-ой полк 180-ая стрелковая дивизия».

— Вот тебе, Виталик, и пропуск для энкаведешников, и медаль «За отвагу»! — наконец произнес Захар после долгого молчания.

— Охренеть можно… — ответил Виталик. Они свернули знамя и снова бросились к сейфу. Однако там остались только бумаги. Красноармейских книжек, к сожалению, не было. Только полковые документы и несколько пачек непривычно больших денег.

— Три червонца… Это как тридцать рублей что ли? — спросил Захар.

— Я откуда знаю… — пожал плечами Виталик. — Наверное… Мне больше интересно — много это или мало? Цены сейчас какие?

— Берем?

— Понятно. Жрать хочется, у меня кишки гражданскую войну уже устроили. Может быть, в деревне какой-нибудь разживемся продуктами.

— И самогончиком… — мечтательно вздохнул Захар.

— С бумагами то чего делать будем? С собой все не утащить…

— Так здесь оставим. Потом к нашим выйдем, разведчики сбегают и притаранят их. Надо только место приметить.

— Знать бы, где мы, так приметил бы… Хоть бы один ориентир. А то лес и поле. Да от дороги метров сто.

Они закидали сейф прошлогодней листвой и сучьями, коих было немало в диком лесу.

— О, слышь, опять чего-то тарахтит! — остановился Захар и присел на корточки.

Тарахтение приближалось. Виталик, пригнувшись, быстрым шагом пошел к дороге.

Из-за поворота выехал грязный немецкий бетеэр.

Виталик немного отполз и тут чудо гансовского автопрома остановилось перед въездом в лес. Из кузова один за другим начали выпрыгивать немцы. Человек десять.

Виталик матюгнулся про себя и на четвереньках побежал обратно к Захару.

— Бегом, мать твою, немцы сюда идут!

Захар аж подпрыгнул:

— Какие немцы?

— Серо-зеленые, млять! Знамя хватай, помчали!

Они бросились в глубь леса, что было сил и дыхания.

— Собаки… Сейчас собак пустят… — прохрипел Захар.

— Заткнись, дыхалку береги!

Собак слышно не было, но команды немецкого офицера походили на гортанный лай овчарки…

А потом тяжело затакал пулемет. Пулеметчик стрелял неприцельно, дал очередь поверху, видимо для острастки.

Немцы их не видели, но, видимо, слышали треск сучьев и ветвей. Время от времени кто-то из них стрелял в сторону Виталия и Захара. Пули то взвизгивали рядом, то щепили деревья белыми ранами.

Земля неожиданно пошла вниз. Шаг-другой и Захар кувыркнулся кубарем, через секунду и Виталик не удержался на ногах.

Пропахав несколько метров мордой, он свалился с небольшого обрывчика в воду.

Рядом плюхнулся, подняв кучу брызг, Захар.

— Все, звиздец! — выдохнул он.

— Не ссать, боец! — утер мокрое лицо Виталя. — Успеем!

И они бросились через небольшую речку.

То ли немцы не особо торопились, то ли им просто повезло, но они уже выбрались на том берегу и нырнули в прибрежные кусты, когда двое фрицев появились на обрывчике.

Один из гансов кинул гранату-колотушку в воду, через несколько секунд столб воды вспучил поверхность.

Второй пару раз пальнул из карабина по противоположному берегу.

Промокшие до нитки ребята молча смотрели на них из укрытия.

Когда же немцы скрылись за деревьями, они упали на землю, закрыв глаза.

— Чего-то они неактивные какие-то… В фильмах вроде бы не так. Собаки там гавкать должны и все такое…

— Благодари Бога, что собак нет и немцы пассивные. Хы. Не егеря, видимо.

— Виталь, ты ж в Бога не веришь? — хрипло засмеялся Захар.

— Пошли, нельзя лежать. Простудимся.

— Куда идти-то? — поднялся Захар и поплелся за Виталиком. С обоих ручьями стекала вода.

— На восток. — Отрезал Виталя.

— Какой на хрен восток. На восток если пойдем, то выйдем прямо в Демянск. В самый центр. Там как раз немцы должны быть. Штаб восемнадцатого корпуса. На юг вроде надо. Там линия фронта.

— Ну, я и тормоз… — резко остановился Виталик. — Точно же. Только вот что странно… Фронта не слышно. Значит до него километров сорок-пятьдесят, минимум.

— Почему?

— Читал где-то…

И они побрели на юг, осторожно обходя открытые пространства и быстро перебегая просеки…

Шли до темноты. Жутко хотелось есть и пить.

Костер разводить не стали, хотя трясло от холода обоих. Наломали лапника, кучей накидали и, завернувшись в найденное знамя полка, уснули в обнимку…

Напоследок Виталик пожалел, что выбросил винтовку…

…Проснулись они от холода. Колотило так, что кажется, ветки на елке тряслись.

— Б-б-бляха м-м-муха! — простучал Захар. — Холодно то как! В палатке теплее, однако…

— Н-не ж-ж-жравши п-просто! — синими губами ответил Виталя.

Они встали кое-как, попрыгали, разгоняя кровь и пытаясь хоть как-то согреться. А потом снова двинули, предположительно, на юг. Предположительно, потому как компаса не было, а по «Командирским» часам Виталика стороны света определить не получалось. Солнца не было.

Через час лес неожиданно расступился.

Они оказались на краю небольшой, в три дома, деревушке. Бывшей деревушке. От домов остались только закопченные трубы печей, горестно указывавшие в пасмурное небо. Лес обступил ее со всех сторон.

Странно, но все деревья на высоту поднятой руки были обглоданы. Коры на них не было.

Мертвая тишина давила на уши, но они все же пролежали минут пятнадцать в лесу.

А потом осмелились и вышли к остаткам деревеньки.

И тут же заорали две сороки на ветвях обугленного тополя.

— Тьфу, сволочи! — погрозил им кулаком Захар.

В ответ каркнула надрывно, ровно предупреждая кого-то, большущая ворона.

Вскоре стали попадаться распухшие трупы лошадей. Земля была всюду перерыта — ни прошлогодней листвы, ни пробивающейся новой травки. Но все больше и больше мертвых лошадок.

У одного дома пожар не задел ветхий забор, голодная кобыла, привязанная к столбу, протянула в дыру голову, чтобы дотянуться до уцелевшего клочка пожухлой травы. Но не дотянулась и сдохла.

Зажимая носы от нестерпимой вони, парни обыскали пепелища, но ничего съестного не нашли. Пришлось снова уходить в лес.

На краю поля обнаружили еще одну лошадь — с нее мясо было практически все срезано, ног не было, только огромные зеленые мухи лениво ползали внутри ребер в черных внутренностях.

Четыре вороны, нахохлив кудлатые головы и опустив хвосты, сидели на дереве. То ли спали, то ли думали о чем-то. Только одна сволочь летала над ними и орала противным голосом: «Кхарр-кха-кха-кхарр!»…

— Меня вырвет сейчас! — буркнул Захар.

— Чем это интересно? — спросил его Виталик, когда они уже отошли от пепелища.

— Не знаю. Попить бы.

— Вон воронка, вроде. Пошли, умоемся и попьем.

Они с наслаждением плюхнулись на краю небольшой воронки.

Долго пили, аж до рези в животе, фыркали, плеща воду во все стороны…

И чуть-чуть заглушили голод.

— Поперли дальше… — не открывая глаза, сказал Виталий.

— Не могу больше… Жрать хочу. Считай, больше суток уже не жрали! — простонал Захар.

— Дерево погрызи. Пошли, млять! — Виталя приподнялся на четвереньки и его тут же стошнило зеленой слизью. Он постоял, помычал, а потом резким движением дернулся вверх.

— Пошлю, говорю, а то сдохнем здесь. Должны же выйти мы куда-нибудь?

— Эх, мама — роди меня скорей обратно! — простонал Захар, но все же заставил себя встать.

Сколько они еще шли, непонятно. На часы не смотрели, экономя каждый вздох и каждое движение.

Вдруг Виталик, шедший первым, резко остановился. Захар, машинально, воткнулся ему лицом в спину.

— Тихо! — прошептал, покачнувшись тот. — Змея! Палку дай, быстрее.

Захар схватил валявшийся сук и тихонько передал его Виталику.

Тот осторожно взял сук в руки, размахнулся, прицелился и несколько раз со всей яростью ударил по голове гадюки.

Трухлявый сук развалился, но змее досталось как следует. По крайней мере, она стала яростно извиваться на одном месте.

— Сдохла? — шепотом спросил Захар.

— А хрен его знает… — Также шепотом ответил Виталик. А потом подождал и несколько раз ударил каблуком берца туда, где должна была быть голова гада.

— Костерок разводи. Пожарим. — Внимательно наблюдая за змеюкой сказал Виталя.

— У меня это… Спичек нет… — Виновато сказал Захар. — Не захватил, когда из лагеря шли…

— Твою мать… — Зло выдохнул Виталик. — У меня были, но промокли вчера. В речке. Погоди, посмотрю…

Он достал из кармана горсть палочек без серы на головках. А потом злобно и на весь лес выругался.

А в ответ, совершенно недвусмысленно, щелкнул кто-то затвором, и чей-то голос тихо произнес:

— Руки вверх!

Они медленно подняли руки.

— Обернуться! Медленно! — как-то странно прохрипел голос за спиной.

Они повернулись.

Навалившись на дерево, стоял тощий донельзя парень в черно-зелено-коричнево-сером маскхалате. Винтарь в его руках дрожал, но глаза были спокойны и упрямы, хотя и лихорадочно блестели.

— Вперед! — мотнул он стволом и его слегка шатнуло.

— Эй, мы свои, русские! — осторожно сказал Захар.

В ответ парень снова мотнул стволом — мол, иди куда велено.

Скрестив руки за затылком, они пошли в сторону, куда показал странный боец.

И едва не наступили еще на одного. Тот лежал, приподняв ствол трехлинейки обоими руками.

Виталик и Захар почти мгновенно переглянулись.

Но пошли дальше. Бежать смысла не было. Кажется, дошли до своих. Только эти свои какие-то странные…

И тут Виталик едва не застонал — о легенде-то не договорились, блин! Вот чего сейчас особистам говорить?

По кустам кто-то почти бесшумно зашуршал.

— Эй, парень тебя как зовут-то? — спросил Виталик и тут же получил в ответ чувствительный тычок между лопаток.

— Понятно… — пробормотал он и получил еще один.

Где-то минут через двадцать они вышли на большую поляну. По всей поляне стояли конусами небольшие шалашики. Некоторые, правда, обвалились, но из большинства торчали ноги. Как правило, в дырявых валенках…

Захар выразительно посмотрел на Виталика. Тот понимающе мигнул…

Тем временем, конвоир подвел их к одному из шалашиков.

— Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант! — тихим хриплым голосом позвал он. — Товарищ лейтенант, тут задержанные!

В шалаше послышалось шевеление, а потом оттуда выполз, в буквальном смысле этого слова, человек с лицом земельного цвета.

Он не встал. Конвоир помог ему присесть, подхватив под мышки, и навалил на чурбачок, стоявший рядом.

— Кто такие? — Просипел лейтенант, не глядя на них. Хотя знаков различия не было видно под лоснящимся от грязи полушубком.

— Рядовой Комлев! — ответил Виталик. Захар не растерялся и поддержал его, козырнув к пустой голове:

— Рядовой Захаров, восемьдесят шестой полк сто восьмидесятой стрелковой дивизии!

Виталик одобрительно кивнул, а лейтенант приподнял брови:

— Сто восьмидесятая??? Вы чего тут с осени шарахаетесь? Что-то не похоже…

— Так мы это, товарищ лейтенант, зиму на хуторе просидели… пустом. А сейчас вот к своим пробираемся. — С виноватым видом ответил Захар.

— Сметанин! — вдруг в слабом голосе лейтенанта звякнул металл.

— Я, товарищ лейтенант! — просипел за спиной голос их молчаливого конвоира.

— Расстрелять дезертиров к чертям собачьим!

— Товарищ лейтенант! — Вскрикнул Виталик. — Да какие же мы дезертиры? Мы же вот… Знамя полка вынесли!

А в спину ему ткнулся ствол.

— Захар, покажи!

Тот торопливо стал расстегивать куртку и судорожно вытаскивать красный сверток.

А потом развернул его.

Лейтенант помолчал, а потом добавил:

— Погоди, Сметанин… Успеем еще. Документы!

— Сгорели, товарищ лейтенант… Мы их на печке хранили, а тут немцы с полицаями, мы через овин и ходу в лес. Они дом подожгли и книжки там сгорели…

— Хутор, где находится? Можешь на карте показать? — лейтенант протянул дрожащей рукой планшет.

— Товарищ лейтенант, мы это… картам не обучены. — Соврал Захар, студент четвертого курса естественно-географического факультета.

— Где стояли осенью?

— У Ивантеевки, товарищ лейтенант… А дальше не знаю…

— А оружие то где?

— Так это… В избе осталось. — Понурили они головы.

— Распестяи… Вот из-за таких как вы — немцы до Москвы дошли! — Лейтенант зло сощурил глаза. — Сметанин! Налей им кипятку!

Сметанин, длинный и тощий как жердина, молча козырнул лейтенанту.

— Товарищ лейтенант, а покушать у вас ничего нет? А то мы уже сутки не жрамши! — взмолился Захар.

— Слышь, боец… У меня раненые уже неделю не жрамши — перекривился лейтенант.

— Товарищ лейтенант, — тихо сказал Сметанин, скинувший капюшон маскхалата и внезапно оказавшийся рыжим — Они там змею поймали и забили.

— Молодцы… Змею сварить. Бульон и мясо тяжелораненым. Передай старшине. Сам обратно в дозор.

Сметанин непроизвольно сглотнул, но, справившись с собой, опять кивнул и побрел в лес, держа винтовку как ребенка — прижав к груди. По пути он о чем-то перемолвился с лежащим возле костра мужиком.

— К костру идите. Позже вызову — сказал лейтенант. Похоже, каждое слово давалось ему с трудом.

Ребята пошли к костру и не заметили, как командир с облегчением откинулся на землю.

— Товарищ старшина, нас к вам прислали.

Тот молча, не вставая, кивнул на котел с медленно кипящей водой и кружки.

Они осторожно зачерпнули крутого кипятка и сели рядом.

— Товарищ старшина, а что за часть у вас?

Тот приоткрыл водянистые глаза:

— Первая мобильная воздушно-десантная бригада. — Почти по слогам, еле слышно прошептал он.

Парни переглянулись. Еще бы! Именно этот лагерь они и искали! Тогда не нашли, нашли сейчас. Тощих, обессиленных, больных, но все еще ждущих самолетов с Большой земли.

А ведь самолетов то больше не будет… Командир рассказывал, что последний У-2 садился тут где-то в средине апреля сорок второго. А сегодня?

— Слышь, старшина? А сегодня какое число?

— Двадцать восьмое. — Не открывая глаза и не поднимаясь, ответил тот.

— А самолет когда был последний?

— Пятнадцатого.

— Так вы чего, уже две недели не ели ничего?

Старшина открыл глаза.

— Раненые неделю. Здоровые — три. Как мясо лошадиное протухло так и не ели.

Парни потрясенно замолчали.

— Мешки сейчас вещевые вывариваем. У кого сахар просыпался, у кого сало пятно оставило. Хорошо хоть гранаты перестали есть…

— Гранаты?? Как это?

— Так тринитротолуол-то сладкий на вкус. Некоторые несознательные ели. А потом помирали от отравления.

Старшина смолчал. Он не стал рассказывать, как самолично расстрелял бойца, сошедшего с ума и срезавшего с бедра убитого друга куски мяса…

— Товарищ старшина, а товарищ старшина! — осторожно позвал лежащего Виталик. — Нам бы это… К товарищу лейтенанту…

— Идите. — Шепнул тот в ответ и повернулся на бок.

Они встали и оглядели лагерь. Нигде не было ни одного движения. Только изредка — то справа, то слева — раздавались стоны.

И этот чертов запах смерти и разложения…

Лейтенант лежал, свернувшись калачиком.

— Товарищ командир! — потряс его за плечо Виталик.

Тот внезапно зашипел от боли.

— Не трогай, боец!

— Извините, товарищ лейтенант! — отдернул тот руку. — Ранены?

— Нет. Дистрофия у меня. Мышцы распадаются. Больно. И синяки потом… Чего хотели?

— Извините, товарищ…

— Чего хотели, говорю? — снова в его голосе лязгнул металл.

— Товарищ лейтенант! Мы, это… — Замялся Захар, не зная как сказать. А потом собрался с духом и выпалил. — Самолетов больше не будет.

Тот приоткрыл глаза. Голубого цвета, оказалось. Потом помолчал и тихонечко сказал:

— Не ори. Сам знаю. Ушли наши на прорыв. Неделю назад. Кто мог. Мы остались. Бой был. Слышно было. А потом тишина. Значит, легли, раз самолетов за нами нет.

На этот раз замолчали ребята, зная из прошлой памяти, что часть десантников вышла. Около трехсот человек. А часть раненых и ослабленных осталась где-то в болотах Демянского котла. У лесного аэродрома. Навсегда. Почему их не эвакуировали — осталось загадкой.

— Так ведь погибнете же вы здесь! — не удержался Захар.

— Мы знаем. — Спокойно ответил командир, смотря в небо широко распахнутыми голубыми глазами. — Ну и что? Значит так надо. Еще бы немца хоть одного…

И лейтенант снова прикрыл глаза.

И тут на поляне что-то хлопнуло. Раз, два, три!

Ребята аж подпрыгнули от неожиданности. А над шалашиками поднялись невысокие султанчики взрывов.

Лейтенант приподнялся и хрипло каркнул:

— Бригада в ружье! Немцы! — А потом тихо добавил — Опять, сволочи, минами шмалять начали!

Из шалашей, ровно призраки, стали выползать страшные — с черными, помороженными еще в марте лицами, перебинтованные грязными тряпками, но державшие в костлявых руках оружие — десантники.

Уже пропавшие без вести, но все еще ведущие свой последний бой.

— А вы бойцы вот что… Приказывать не могу. Прошу. Доберитесь до наших. Скажите, что мы еще тут.

Хлопнуло еще несколько раз. Совсем близко. Так что окатило землей.

— Товарищ лейтенант, нам бы оружие какое-нибудь…

— Оружие? Винтовки в куче у болота. Если старшина еще не побросал в воду… Патронов только нет. Держите обойму. — Он достал костлявой рукой из кармана штанов пять патронов, также не глядя на них. — От кучи потом по берегу метров сто пройдете. Там слеги выломайте и по тропе вглубь шагайте. Она вешками отмечена. Осторожно только. Местами по грудь должно быть. Давайте, ребятки.

Потом он отвернулся от них и попытался перекричать хлопки немецких ротных минометов.

— Бригада! На позиции!

Его не было слышно, но десантники знали свое дело сами. Они последними силами, цепляя костями землю, ползли к краю леса.

А Виталик и Захар, пригибаясь при каждом и близком, и далеком разрыве помчались в ту сторону, на которую показал умирающий лейтенант.

Им повезло, старшина не смог дотащиться до винтовок.

Схватив одну, они помчались вдоль болота к тропе.

Пробежав около ста метров, они заметили торчащие из болотной жижи палки.

Не раздумывая, зашагали вглубь, проверяя каждый шаг наскоро выдранными березками.

А за спиной разгорался бой.

Ни лейтенант, ни старшина, никто из десантников не знал, что это последний их бой. Что через два часа немцы, закидав поляну минами, начнут осторожное прочесывание, достреливая раненых и обессилевших.

А лейтенант застрелится, потому что стрелять на звук не умел, а глаза его уже неделю как ослепли.

Потом фрицы соберут трупы десантников, сложат в кучу и сожгут.

Останется в живых только сержант Димка Сметанин, потерявший сознание в самом начале боя, после первого же выстрела. Рыжий, длинный нескладный мариец из деревни Сернур будет принят за арийца поволжского и переживет плен остарбайтером на ферме господина Бруно…

Часа через два, как раз когда закончилась пальба за спиной, они выбрались на сушу. Лейтенант не обманул, порой они и впрямь проваливались по грудь. А маленький Захар по шею пару раз в гнилую, холодную жижу.

Едва отдышавшись, побрели снова в глубь леса.

И буквально через несколько метров Захар напоролся на колючку и разодрал правый болотник вдоль всей ступни.

— Ну, твою же мать! — завопил он на весь лес и тут же получил подзатыльник от Виталика.

— Не ори, урод гребаный. Еще не хватало, млять-перемлять, гансов всполошить.

— А как я сейчас пойду то, блин!

— Не ной, все равно ноги сырые. Пошли, кабель тебе в задницу. Под ноги глядеть надо.

Захар что-то забурчал под нос, в спину уходящему Виталику, и поплелся за ним. Идти было неудобно. При каждом шаге ногу приходилось слегка подворачивать, чтобы подошва не загибалась под ступню.

— Как думаешь, отбились наши? — спросил на очередном привале Захар.

— Вряд ли. Сам видел, в каком они состоянии. Даже если сейчас отбились — в следующий раз все закончится. Не успеем мы. — Осунувшееся лицо Виталика казалось равнодушным.

— Так спокойно об этом говоришь… — осуждающе сказал Захар.

— А мне чего прыгать надо от злости? И чем это им поможет?

— Хрен его знает. Все равно это как-то неправильно.

— А как правильно?

— Не знаю…

— Пошли, и подошву-то примотай хотя бы ремнем, что ли?

— Штаны спадут!

Через полчаса они вышли на полянку, где лежали пятеро мертвых десантников.

— Вот тебе и обувка новая… — кивнул на трупы Виталя. — Иди, выбирай размерчик.

Захар покосился, подумал и сказал:

— Ну, на фиг. Не буду я с мертвецов брать…

— И ходи, тогда как дурак, босиком. — Пожал плечами Виталик и побрел осматривать трупы.

— А ты чего делаешь-то? — поморщился Захар.

— Патроны поищу. С обоймой много не навоюем.

Виталик подошел к трупам и стал обшаривать карманы.

Захар же поколебался немного, но преодолел отвращение и стал выбирать подходящий размер ботинок.

— Слышь, а их сюда вроде как в феврале закинули. Так? — спросил Захар.

— Ага. И чего?

— Как они в ботинках-то зимой?

— Не знаю. Но часть вроде в валенках была. Хрен редьки не слаще. В марте же таять снег начал. А под ним болота незамерзающие.

— Звиздец какой-то… Как они воевали-то?

— А ты не видел сегодня?

— Видел. Во, у этого вроде подходят! Сейчас померяю!

Захар попытался развязать мокрые шнурки. Не поддавались.

— Пальцы замерзли. — Пожаловался он Виталику и дернул за ногу десантника.

Нога отвалилась по щиколотке.

Сгнившие белые волокна сухожилий и куски серого мяса торчали из ботинка.

Захара вырвало зеленой болотной слизью.

Он отбросил ботинок в сторону, упал на четвереньки и пополз к краю полянки, непрерывно издавая рыгающие звуки.

Виталик покосился на него и ничего не сказал, продолжая обыскивать трупы.

Ему повезло. Нашел «лимонку», еще пару обойм для трехлинейки и финку. Еды в вещмешках не было. Естественно.

— Ну, пошли! — проходя мимо блюющего из последних сил Захара, Виталя не удержался и подопнул того под задницу. Затем поправил винтарь и исчез в кустах.

Захар приподнялся и, согнувшись в три погибели и шатаясь из стороны в сторону, побрел вслед за ним.