"Альфред ван Вогт. Кот! Кот!" - читать интересную книгу автора

воздействующее на развитие тела, и так далее. Под конец я бесстрастно
заметил, что за дополнительной информацией советую обратиться и моему
старому знакомому Силки Тревису, представляющему паноптикум в цирке Пегли
и Маттерсона.
Это сделанное мимоходом замечание вызвало настоящий взрыв. Мне тут же
сообщили, что именно цирковая диковина послужила поводом для вопроса. "Это
- странное, похожее на кота существо, - сказал студент, понизив голос, -
оно смотрит на тебя с таким же интересом, что и ты на него".
В этот момент прозвенел звонок и избавил меня от необходимости
комментировать это замечание. Помню однако, что я подумал тогда, как мало
изменилась человеческая натура. Людей по-прежнему интересуют в первую
очередь отклонения от нормы, тогда как меня, ученого, поражает именно
нормальность.
И после этого я не собирался идти в цирк. Возвращаясь домой, я полез
за пазуху и вынул из кармана карточку со снимком Силки. Я рассеянно
взглянул на нее еще раз и прочел текст на обороте.
"Доставка межпространственной корреспонденции требует огромной
энергии, что может вызвать разницу времени. Поэтому возможно, что эта
открытка дойдет да тебя прежде, чем я узнаю, кто ты. На всякий случай
посылаю еще одну в цирк на твое имя и с твоим адресом.
Не гадай о том, как они были тебе доставлены. Просто в нашем почтовом
ящике помещается некое устройство, которое переносит карточки в ящик на
Земле, откуда они доставляются обычным путем. Само устройство тут же
исчезает.
Снимок говорит сам за себя!".
Однако он ничего мне не говорил! Я снова почувствовал досаду и сунул
открытку в карман, собираясь сейчас же позвонить Силки и спросить, что
означает вся эта ерунда. Разумеется, я этого не сделал. В конце концов,
это было не так уж и важно.
Когда я встал на следующее утро, надпись "КОТ ХОЧЕТ С ТОБОЙ
ГОВОРИТЬ!" красовалась с наружной стороны того же стекла. Видимо, она
находилась там уже давно, потому что линии уже начинали таять. Когда я
кончил завтракать, они совсем исчезли.
На этот раз я испытал скорее беспокойство, чем злость. Такая
настойчивость со стороны Силки указывала на невротическое расстройство его
психики. Может, следует сходить на это выступление, доставить ему
удовлетворение, которое позволит отдохнуть его беспокойному духу,
посещавшему меня две ночи подряд? Однако только после обеда мне пришла в
голову мысль, укрепившая меня в этом намерении. Я подумал о Вирджинии.
Уже два года я читал биологию в университете штата, реализуя таким
образом юношеские стремления, которые - теперь я это ясно вижу - впервые в
жизни завели меня в тупик. Именно тогда, впервые за время своего довольно
монотонного существования, я почувствовал матримониальные порывы. Моей
избранницей была Вирджиния, но она, к несчастью, считала меня помесью
улитки и чистого разума. Я мог быть абсолютно уверен, что мысль выйти за
меня замуж до сих пор никогда к ней не приходила.
Какое-то время я питал надежду, что найду способ переубедить ее, не
рискуя своим достоинством, докажу ей, что являюсь человеком романтическим,
и она ответит "да". И вот подвернулся случай доказать свою романтичность,
а именно - показать, что я по-прежнему восхищаюсь цирком. А в качестве