"Константин Ваншенкин. Во второй половине дня " - читать интересную книгу автора

старше его на пять лет- а остальных и на семь и на восемь. Он там засиделся
однажды, в кабинете, - опыт ставил, ерунда, реакция какая-то в реторте и
химическое уравнение в тетрадке, - никого уже не было, и разговорился с ней.
Она местная, уральская, родители здесь же, в городе, и брат младший, но уже
женат и двое детишек у него, они все вместе живут, тесно, а ей комнатку
дали, она одна. Работа ее удовлетворяет, вот она помогает студентам, уже
доценты есть, которые тоже вот также пищали: "Надя, Надя..." Это ей
приятно... А он? Он? Он, значит, так. С Севера. Мать померла, пацаном был, в
школу еще не ходил. Отец женился скоро, уехал с новой женой куда-то на
зимовку, деньги присылал, потом пропал перед войной. Жил Лешка у тетки. В
армию забрали, ранило, сюда привезли, поступил в институт, пришел в
химический кабинет, познакомился с лаборанткой Надей, она чай кипятила на
плитке, он ее сахар брать ни за что не хотел, иногда забегал в химкабинет,
хотя дел там у него не было, домой к ней стал заходить, а весною, прямо
перед сессией, в самую горячую пору, они поженились. Она хорошая была, вот
говорят о жене: помощница, не о каждой так скажешь, а о ней можно. Она все
делала, чтобы помочь ему институт закончить как следует. Он как-то ей
сказал, расчувствовавшись: "Давай-ка и ты в институт поступи. Теперь я тебе
помогу. Знаешь - натаскаю!" - Она улыбнулась и покачала головой - это была
не ее линия.
Когда старик Селиванов взял его на строительство, Надя поехала вместе с
ним в далекую знойную неведомую страну, спокойно и решительно - как в сотый
раз. Она работала там в конторе и, лишь когда пошла в декретный, бросила
работу и вернулась в Союз. После появления Олега ее потребность, может быть,
даже талант помогать кому-то теперь уже вполне удовлетворялись дома.
В общем, они неплохо жили, когда бывали вместе, их семейная жизнь была
размеренна, налажена и ровна. Ее ласки и поцелуи были спокойны, как поцелуи
сестры или матери. Что было в их жизни общее, объединяющее? Именно начало их
жизни. И конечно, Олег. Как горько было Дроздову, что не налаживается
настоящая близость между ним и сыном, что опять надо с ним расставаться,
потому что там нет старших классов, - пусть теперь остается в Москве вместе
с матерью, а то разболтался в интернате. Пусть лучше Дроздов будет один там,
вдали, бритый, при галстуке (всетаки заграница), будет обливаться потом
среди этих пальм, диковинных цветов и всяких колючек, задыхаться, а местные
рабочие, которых он должен подготовить, будут, не показывая виду, вежливо
удивляться его белым северным волосам.

4

Помахивая чемоданом, Дроздов прошел по длинному, скупо освещенному
перрону. На миг колыхнувшаяся в нем (пока он доставал билет) наивная мужская
мечта о том, что единственной попутчицей окажется красивая женщина,
разумеется, не сбылась. В купе сидел молодой парень и слушал репортаж.
- Ну, что там? - спросил Дроздов без всякого интереса, поднимая полку и
засовывая под нее чемодан.
- Один - ноль.
Дроздов повесил плащ и сел. Стекло снаружи было в крупных дождевых
каплях, еще не удлиненных движением. Шелестела футбольная речь из
репродуктора, потом она прервалась на полуслове, загремел марш, и бодрый
поездной голос, наложенный на музыку, объявил отправление.