"Константин Ваншенкин. Шумавские волки " - читать интересную книгу автора

До моста 11 километров. Называется он неожиданно очень по-нашему -
Подольский. Мы подъезжаем к нему с другой стороны, как тогда - американцы.
При повторных встречах через много лет обычно все выглядит меньше, уже,
ниже, чем казалось, чем жило в памяти. А здесь - нет! Мост очень высок, и мы
почти летим (во всяком случае, я), когда смотрим сверху на темные ели на
берегу, на желтый песок, на серую воду. А река - странное дело - будто бы
даже шире. Гораздо шире.
- Раньше Влтава поуже была, - говорит Ян у меня за спиной. - Помните? А
теперь наверху плотина.
Ах, вот в чем дело! Подвесного моста над самой водой уже нет (как он
раскачивался, когда мы по нему ходили!). А там, где мы жили, еще ниже,
разноцветные палатки туристов, маленькие автомобильчики. Глубоко-глубоко под
нами надувная лодка и на песчаной отмели стоит женщина в красном купальнике.
И как тихо кругом!
Кто я? Тот, двадцатилетний, в пилоточке? Ничего подобного. Я только
приблизился на миг к тому дню, и он встал передо мной во всей яркости, а
затем снова начал отдаляться. Но и это уже немало.
- Неплохое ты выбрал место, где войну закончить, - говорит Николай
Иванович. - Красота какая. Надо отметить.
Йозеф поднимает передний капот (что-нибудь с мотором?) и достает из
багажника мою сумку. А я уже вынимаю бутылку петровской водки, захваченную
для этого случая, и кружку. Мы вчетвером распиваем ее (Бедному Пепичеку
нельзя!), и Ян кричит:
- Какая водка! Пижма, брат Пижма, ты пил такую водку? Это придумал царь
Петер? Кто у нас занимается внешней торговлей? Наверно, им нельзя пить, они
ничего не понимают. Вот какую водку нужно привозить в Чехословакию.
Николай Иванович закупоривает пустую бутылку и швыряет вниз, а Врбецкий
тут же показывает нам: вон она уже плывет, и мы ее тоже видим.
Ян очень огорчается, что не вложили в бутылку записку с описанием
повода, по которому она была опустошена. Ее поймали бы школьники, принесли
учительнице и поместили бы в школьный музей.
И вот начинается край, о котором они говорят проникновенно, с
восторгом, с благоговением, - Шумава. Горный, лесистый, пограничный край.
Становится холодно. Йозеф поверх рубашки, которая по-прежнему бела, как и
утром, надевает спортивную куртку. Встречается много туристов на машинах,
это большей частью западные немцы. Мелькают среди елей изящные горные отели.
- Это хорошие международные отели, - говорит Ян, повернувшись к нам и
радостно глядя голубыми глазами, - в одном нам заказали комнаты, я еще не
знаю в каком, узнаем в лесном управлении. Завезем Пижму домой и поедем в
отель. Нужно отвезти брата Пижму к его красавице Марушке, она смотрит в
окно, ждет своего дорогого Пижму, она скучает по Пижму.
- А! - говорит Врбецкий.
- А если комнат в отеле нет, - продолжает Ян, - вы, товарищи, не
обидитесь, потому что поздно заказали, а туристов очень много, тогда нас
приглашает товарищ Врбецкий, брат Пижма, у него на чердаке, на сене, я
ночевал прекрасно.
- Конечно, с удовольствием.
- Рядом граница, тут же рота, и у старого Коблера последний трактир
республики. А завтра отель будет обязательно, может быть, и сегодня будет,
но не обязательно. Поздно заказали, а очень много туристов...