"Константин Ваншенкин. Рассказ о потерянном фотоальбоме " - читать интересную книгу автора

Горящий, искореженный, заваленный фугасными бомбами город сопротивлялся
ежеминутно, яростно.
Враг маневрировал, менял направление ударов, но это уже не могло
обмануть - его готовы были встретить везде.
Эти, несмотря на мороз, раскаленные от пальбы зенитные стволы не раз
переводились в горизонтальное положение, на прямую наводку по наземным
целям - по танкам и самоходкам врага.
Никогда прежде не приходилось нам вести столь долгие и упорные
городские, уличные бои. Да что уличные! Бой шел за каждый дом или за то, что
осталось от дома, за каждый этаж, подвал, лестничную клетку. Среди
проломленных перекрытий, исковерканной арматуры, перепутанных проводов и
труб, битого кирпича, вырванных батарей парового отопления.
Бессистемное нагромождение развалин давало возможности для внезапного
удара во фланг, для обстрела снизу и сверху. Каждое окно, дверной проем и
пролом в стене превращались в бойницу и амбразуру.
Наши лучше и быстрей приноровились к новым условиям, враг слишком любил
определенность, заранее заведенный порядок, и это мешало ему.
Не только невиданную стойкость проявляли защитники города, но уже в
полной мере - воинское умение, быструю реакцию, сообразительность и выдумку.
А опыт городских боев не раз вспоминался и пригождался потом, в том
числе и в самом Берлине.

...Откуда мы?
Мы вышли из войны.
В дыму за нами стелется дорога.
Мы нынче как-то ближе быть должны,
Ведь нас осталось в мире так немного.


Шли по войне, шли по великой всей,
И в сорок первом шли, и в сорок третьем,
И после.
И теряли мы друзей,
Не зная, что таких уже не встретим.


Но навсегда нам памятью дано
Их видеть сквозь разрывы, в отдаленье.
Мои друзья, которых нет давно,
Они и нынче - наше поколенье.


Все в жизни с ними было пополам,
Мы все - одно! И нет прочнее сплава.
И с песнею далекой по полям -
Прислушайся! - проходит наша слава.

Взят наконец Мамаев курган. Сколько же полегло здесь наших солдат! И
опытных уже "старичков", - а "старичками" считали и называли
тридцатилетних, - и пожилых, и молодых командиров, а более всего совсем юных