"Константин Ваншенкин. Графин с петухом " - читать интересную книгу автора

Как иногда женщина умудряется одним движением, одним словом разрушить
долго и тщательно воздвигаемое стройное здание. Правда, часто ей удается
столь же быстро его воздвигнуть.
Она, наверное, хотела выразиться покультурнее, а его всего
перекорежило, хотя, конечно, чего он только не слышал в армии. Интересно все
же, от кого она усвоила такое?
А снегопад все не переставал, даже не редел, висел над миром, оседая на
ее берете, на его шапке, на их плечах. Это была последняя весенняя метель.
Долго топали и сбивали друг с друга снег в тесном тамбуре, вошли в дом
раскрасневшиеся, с мокрыми щеками. Ира тут же опять села вязать, показывая,
что не обращает на них внимания.
Когда он, повесив шинель, затягивал ремень, Зина тронула кончиком
пальца медаль на его груди и спросила грустно и доверительно:
- А Коля погиб?
- Погиб. Тебе кто написал?
- Не помню. Смешная фамилия.
- Веприк?
- Да. А ты почему не написал?
- Не знаю. Не захотелось.
И опять его смутной болью задело сознание, что Коли нет и уже не будет,
и раздражили ее вопросы, как раздражают мужчину вопросы женщины о том, чего
ей касаться не стоит.
Затопали шаги, стукнула дверь, и, еще отряхиваясь, ввалился Пашка.
- Ну, как?
- Порядок!
Девчонки засуетились - одеваться, поставили чайник на плитку, в кухне
стучали ходики, - раньше Борис их почему-то не заметил. Он стоял рядом с
Пашкой посреди кухни, они были близки друг другу, им было приятно, что они
здесь вдвоем, от этого все вокруг выглядело более привычным. Они оба еще не
пришли в себя после происшедшей в их жизни мгновенной и краткой перемены.
- Мы готовы.
Он оглянулся, не замечая, что на ней, не обращая внимания на это,
посмотрел ей в лицо, подошел, взял за руку, наклонился к ней - она думала,
что он хочет поцеловать ее, и слегка отстранилась. Держа за руку, он вывел
ее в другую комнату и, касаясь лицом ее волос, сказал хрипло ей на ухо:
- Давай останемся, пускай они вдвоем идут.
И не успел он договорить, она тут же, с готовностью кивнула. Он отошел
от нее и закурил, чтобы сдержать волнение.
Сели пить чай с пиленым армейским сахаром. Пили из обыкновенных
фаянсовых зеленых чашек, но одно это было замечательно. Лутков опорожнил две
чашки и сказал:
- Голова что-то болит. Я, пожалуй, не пойду, - и когда все выжидательно
посмотрели на него, скованно добавил: - Мы с Зиной, пожалуй, останемся.
Правда, Зина?
- Жалко, конечно. Ну что ж, посидим - повспоминаем, - ответила она,
изобразив сожаление.
Те на миг растерялись, но только на миг. Пашка бодро произнес:
- Это ничего. Билеты ваши с руками оторвут. Пошли, нам пора, Ирочка.
Та слабо оживилась, зарумянилась, беспрерывно оправляя какую-то
оборочку.