"Константин Ваншенкин. Авдюшин и Егорычев " - читать интересную книгу автора

голову, как ударил, заложив уши, взрыв.
Мостик был разворочен по всем правилам.
- С почином, - сказал Фетисов. Но они не ушли. Они ждали.
Послышался разом натянувший нервы комариный звук мотора. Он приближался
очень медленно, и когда, казалось, был еще далеко, появился грузовик. В
кузове лежал какой-то груз и сидели солдаты - человек пять-шесть. Грузовик
стал тормозить перед взорванным мостиком.
- Внимание, - сказал Музыкантов, - залпом... Грузовик остановился.
- Пли!
Грузовик загорелся - мотор вспыхнул мгновенно.
- Залпом... пли!
И они вышли к своим. Линии фронта почему-то не было. Просто ясным
росистым утром наткнулись в перелеске на наше передовое охранение,
столкнулись носом к носу.
- Ребята! Свои! - крикнул Николай звонко.
- Тихо-тихо-тихо-тихо! - невозмутимо произнес ладный парень в пилотке
набочок и с автоматом.
- Все документы при нас, - сказал Музыкантов.
- Ладно, разберемся, - ответил парень.
- Понятно.
Что-то сильно ударило Николая в бок и в руку, и он начал медленно
падать на спину и падал очень долго, удивляясь, что никто не поддерживает
его, и, еще падая, услышал далекую пулеметную очередь и понял, что ударило
его, но тут же забыл об этом. Он увидел перед собой приближающуюся синюю
глубину, которую уже где-то и когда-то видел, узнал голос Музыкантова:
"Ну-ка, Фетисов, помоги поднять!" - хотел сказать: "Ребята, обождите, я
сейчас встану!" - но вместо этого только еле слышно захрипел.
Он очнулся сразу - от боли, от едкого запаха лекарств и от покачивания.
Он увидел над головой синюю лампочку, удивился, почему такой низкий потолок,
но, скосив глаза, заметил, что висит высоко над полом, и понял, что едет в
поезде. А через минуту опять уже не понимал, где он. Вагон мотало и
раскачивало, кто-то громко стонал, а тонкий изумленный голосок кому-то
рассказывал:
- Нагнулся я к воде напиться - смотрю, вся лицо разбитая...
Он несколько раз приходил в себя, но тоже еще смутно видел синюю
лампочку, ощущал боль, тряску и прикосновение чьих-то холодных рук и снова
терял сознание.
Потом очнулся от свежего, чистого воздуха с привкусом дыма. Он лежал на
носилках на перроне, было холодно, шел дождь, и, хотя носилки стояли под
навесом, по грязному перрону текла вода. Его голова была почти на уровне
перрона, и он близко видел, как проплывал мусор - спички, соломинки,
скорлупа кедровых орешков.
Открыл глаза - палата. Рядом на койке лежал человек с желтым лицом и
смотрел в потолок.
- Эй, парень, - зачем-то позвал его Николай, но тот ничего не ответил,
лишь часто-часто замигал.
- Чего тебе, милый? - Над Николаем наклонилась сестра, и такое у нее
было утомленное и славное лицо, такой ласковый голос, что он чуть не
заплакал от жалости к себе. - Потерпи, потерпи...
Его везли в операционную по длинным-длинным, нескончаемым коридорам, и