"Константин Ваншенкин. Армейская юность " - читать интересную книгу автора

дежурного: "Подымайсь!" И оба дневальные в голос: "Подъем!", и помкомвзвод,
и командиры отделений. Через три минуты команда: "Выходи строиться!" Плохо
тому, кто не успеет одеться, - сразу попадешь в "нерадивые" или в
"доходяги", из внеочередных нарядов не вылезешь. А одеться в три минуты
трудно. Спрыгнешь с нар, а кто-то уже все разбросал, ища свои сапоги или
портянки.
Лишь когда научишься с первого взгляда узнавать свою гимнастерку,
сапоги, шинель среди десятков точно таких же, когда сможешь по звуку шагов
различать товарища - значит, ты настоящий солдат.
Выскакиваем на улицу в нательных рубашках. Снег, мороз.
Двадцатиминутная пробежка - и обратно, заправлять постели. Быстрей!
Потом осмотр на форму "20": проверяется нижнее белье, чуть что - в
дезкамеру, "вошебойку". Благодаря этому строгому правилу удалось не
допустить появления сыпняка, этого страшнейшего бича всех прошлых войн.
Замечательны военные сигналы. Комбат выстроил нас на плацу и приказал
трубачу играть сигналы - по нескольку раз каждый. Подъем: "Вставайте,
вставайте, вставай, вставай, вставай! Вставай!" Деловой - приступить к
занятиям, к работе. Веселый - на обед: "Бери ложку, бери бак!..." Похожий на
него (часто путали вначале) стремительный сигнал тревоги: "Где портянка? Где
сапог?..." Многие другие сигналы, например командирский сбор: "Командиры
рот, командиры рот, к командиру батальона!..." И наконец ласкающий слух,
умиротворяющий: "Отбой! Спать, спать!..."
Трубач в каждой части - человек уважаемый.
После завтрака - занятия: строевая подготовка, матчасть, уставы,
политзанятия, тактика и так далее. Надо торопиться - стране нужны командиры.
И песня была:

Школа средних командиров
Комсостав стране своей кует.
Силы все отдать готовы
За трудящийся народ.

Старая курсантская песня.
Двухгодичная программа проходилась за восемь месяцев. Надо было
торопиться.
У нас было очень много дел и обязанностей. Нужно постирать и подшить
свежий подворотничок (у некоторых были целлулоидные, но они натирали шею),
несколько раз в день чистить сапоги, следить за каждым крючком и пуговицей -
не дай бог, оборвутся, - держать в порядке лопатку и противогаз, на котором
пришита фанерная бирка с твоей фамилией и номером взвода, готовиться к
занятиям, чистить оружие. На это уходило и так называемое "личное время"
(один час), предусмотренное распорядком. Хорошо еще, что нам тогда не нужно
было бриться.
У нас был помкомвзвод Синягин - высокий, сутуловатый, с усами. От него
я услышал впервые известную тогда в армии фразу: "Не можешь - научим, не
хочешь - заставим!" Впрочем, хотели, пожалуй, все.
Главным его коньком была чистка оружия. Вообще в училище это было
великим священнодействием. Долго, до зеркального блеска, чистишь винтовку,
выковыриваешь грязь из каждого шурупчика, потом показываешь командиру
отделения и помкомвзводу. Те разрешают смазывать. После смазки снова