"Карел Ванек. Приключения бравого солдата Швейка в русском плену." - читать интересную книгу автора

солдат сбросил с плеча ружье и закричал:
- Вернись! Ты куда? - Но когда увидел, что пленный направляется к котлу,
из которого шел пар, широко улыбнулся: - А, чаю захотелось? Бери, бери
кипяток! Только не удери, а то пулю поймаешь.
Пленный налил кипятку и вернул чайник Швейку; тот попробовал и сплюнул.
За ним глотнул капрал и сделал страшное лицо; после этого другой пленный с
отвращением отбросил чайник в сторону.
- Черт возьми, удивительный чай, - забормотал Швейк. - У меня рот так и
горит. Да он жжет сильнее, чем чистый спирт.
- Наверное, не нужно было столько класть, - сказал пленный. - А потом, от
него страшно несет табаком. Не упала ли у тебя, приятель, трубка в чай? У
нас вот тоже был такой случай. Повар клялся и божился, что он налил в чай
плохой ром, но в конце концов выловил оттуда трубку и вынужден был просить
прощения.
- Конечно, - развязно добавил капрал, - на кухню всегда посылали
неспособных людей, ну и получались такие скандалы. На нашей полковой кухне
заведующим был один бывший танцор, а после него - редактор
социалистической газеты; так приготовленный ими гуляш мы должны были
доставать из котлов пиками, а порции рассекать саблями.
- Мы тут похожи на ту даму из Винора, - сказал Швейк, - у которой была
дочь в Париже на воспитании. Эта дочь послала ей к празднику кило зеленого
кофе вместе с поздравлением. Это было давно, и у нас не знали, что делают
с кофе. Так эта дама жарила его в масле, валяла в сухарях, как котлеты,
подливала соус из помидоров и никак не могла добиться вкуса. Наконец она
его выбросила, а дочь хотела лишить наследства за то, что та будто бы
пыталась ее отравить. В тот раз ксендзу из Карпина было много работы, пока
он уговорил ее, чтобы она все свое имущество завещала доминиканцам или
францисканцам в Малой Стране. Мы вот с этой штукой тоже не знаем, что
делать, может, теперь она будет уже лучше?
Швейк снова стал пить жидкость из чайника, но едва набрал ее в рот, как
выплюнул с такой силой, что обдал ею русского солдата, с интересом
наблюдавшего за тем, как австрийцы непрестанно глядят в чайник и о чем-то
советуются. Затем Швейк упал наземь, схватился за брюхо и закричал:
- Меня отравили! Пришел мой последний час! Передайте поклон моей Праге,
госпоже Мюллер, другу Паливцу и всей Чехии!
Русский солдат, услышав этот крик, вытер рукавом грязное лицо, снял ружье
и, подойдя к Швейку, спросил:
- Что тут такое? Тебе дурно, да? Заболел, наверно?
Швейк, тяжело стеная, показал пальцем на чайник. Солдат посмотрел в него и
разразился неудержимым смехом:
- Вот дураки! Ведь это махорка, а не чай! Вот как нужно делать.
Солдат вынул из кармана такой же пакетик, из какого Швейк получил в
подарок зерна, вытащил из-за голенища кусок газеты, разорвал ее на
четвертушки, свернул цигарку, насыпал в нее зерен, завернул конец, вложил
цигарку между зубов, зажег спичкой и с наслаждением выпустил облако дыма.
- Вот, брат, как надо! Это махорка, русский табак!
Через час Швейк за пятак достал у одного солдата пакетик с махоркой,
сделал цигарку из обрывка "Тагеблатта", который остался у него в мешке от
того времени, когда подпоручик Лукаш следил по газете за великими победами
австрийцев, и подал ее капралу, с которым у него завязалась дружба: