"Карел Ванек. Приключения бравого солдата Швейка в русском плену." - читать интересную книгу автора

принял подарок и сейчас же надел его на ноги.
Потом из куска газеты он скрутил большую цигарку себе и Мареку и, зажигая
ее, спросил:
- Так тебя ранили у Брод? Тебя там подстрелили? Юрайда, говорят, пошел с
тобой на перевязочный пункт. Что же ты, голубчик, в России уже ждал меня?
- Там у Брод я стрелялся, - поправил его вольноопределяющийся, - но
стрелялся глупо: сделал на руке только царапину. Черт его знает, приятель,
идешь в бой, как теленок на бойню, знаешь, что тебе граната может оторвать
голову или сразу обе ноги, а у самого нет храбрости прострелить себе два
пальца. Я было хотел пропустить пулю через ладонь, а сам оттягивал руку
помаленьку все дальше и дальше, так что мне оторвало только кусок мяса.
Лежал я неделю в Будапеште в госпитале, и все зажило.
- И сейчас же с маршем на фронт? - с любопытством расспрашивал Швейк. - Не
удалось тебе куда-нибудь улизнуть в больницу? Солдаты говорят, что теперь
их бросают на фронт так, как собирают пожертвования на погорельцев: кто
быстро дает - дает вдвое; или вот когда у футболистов матч, то они пишут
на плакатах: "Только дети и умирающие, не считая умерших, останутся дома!"
Вольноопределяющийся положил голову на ладони, опираясь локтями о колени:
- И так все идет, и никто ничего не понимает, что у нас творится. Швейк,
все это так же загадочно, как пресвятая троица. Государство воюет с
неприятелем, а жители воюют с государством. Государство проиграло бы, если
бы на свете не было докторов. Все солдаты, которые не хотят воевать с
неприятелем, воюют против государства; у одного изуродована рука, у
другого отнялся язык от полученных ран, третий оглох от испуга, тот
контужен гранатой, иной страдает ишиасом, чахоткой, мочевыми камнями, у
многих больное сердце, менингит и т. д. И доктора ведут с солдатами борьбу
и - побеждают, а с ними побеждает и наука. Наука проституировалась и,
вместо того чтобы служить на благо человечеству, служит к его несчастью.
Все за деньги. Доктора мобилизуют - и он при осмотре солдат разорвет то
свидетельство о тяжелой болезни, которое он сам дал до своей мобилизации
человеку, призывавшемуся в войска, бросит его наземь и скажет: "Теперь я
решаю вопрос о вашей болезни!"
- Так эти доктора тебе тоже всыпали? - посмотрел с удивлением на
философствовавшего вольноопределяющегося Швейк. - И должно быть, здорово
тебе попало, если ты так на них зол.
Марек задумчиво кивнул головой.
- Из Будапешта, где я уверял, что у меня не действует рука, меня отправили
в Пардубице.
Доктор мне говорит: "Вы там будете как дома, больница там большая,
продовольствие хорошее, доктора там чехи, и, кроме того, недели две там о
вас никто и не вспомнит", этот доктор был польский еврей.
Приезжаем мы в Пардубице; огромный госпиталь в пять этажей, и в каждом
этаже сорок комнат. Все распределено: в первом этаже триппер, шанкр,
сифилис и тому подобное; в другом - тиф, дизентерия, холера. На третьем
были мы - инвалиды с фронта.
Были, приятель, времена, когда достаточно было благополучно пройти через
приемный пункт, и, если полковой врач тебя признал больным, больничный
доктор тебя даже и не осматривал; он думал: раз к нему послал больного его
коллега, значит, так надо. У них была своя такса: за ранение давали шесть
недель, на лечение ревматизма и сердечных болезней - четыре. До этого тебя