"Карел Ванек. Приключения бравого солдата Швейка в русском плену." - читать интересную книгу автора

с тем видя полный двор тех, кто в его глазах были австрийцами, совсем
запутался и бормотал:
- Никак нет, ваше высокоблагородие, не могу знать, так точно!
- Я тебе покажу, собачья голова, - более спокойно сказал капитан, -
сколько тут австрийцев! Смешайте их снова всех вместе!
Он взял у фельдфебеля бумажку и вновь отделял немцев, чехов и другие
народы Австрии друг от друга, как овец от козлов; и, когда после
итальянцев, стоявших на одном месте, он крикнул: "Австрийцы!", громко
раздался один голос: "Хир!"
Это был бравый солдат Швейк, который заявил, что он австрийской
национальности. Когда впоследствии его в этом упрекали, он оправдывался:
- Я не мог дать повода неприятелю подумать, что его апостольское
величество не имеет ни одного верного подданного. Я должен был закрыть
слабые стороны нашего государства, как говаривала пани Покорная из
Глубочен своей дочери, когда та шла с ней на бал: "Аничка, надень закрытые
панталоны, чтобы на случай, если ты упадешь, мужчины не увидели твои
слабые стороны".
Когда капитан Кукушкин сказал Швейку по-русски, что все-таки одна
австрийская свинья нашлась среди этого интернационального сброда, взял
своею фельдфебеля за волосы, а Швейка за ухо и принялся стукать их лбами
друг о друга, чтобы они лучше познакомились, Швейк заметил:
- Значит, так надо! Ему нужно знать, что такое враг и что он из себя
представляет.
Затем Швейк заявил, что куча хлеба, предназначенная для австрийцев,
принадлежит ему, как представителю этого народа, на что ему Кукушкин
ответил двумя-тремя красочными ругательствами. Кукушкин уже размышлял о
том, сколько австрийцев он будет показывать в ведомости и сколько, раз их
нет, он на этом сэкономит. А когда Швейк не переставал добиваться своих
прав, указывая на то, что все народности, несмотря на разное количество
людей, должны получить одинаковую порцию хлеба, Кукушкин сказал одно слово:
- Карцер! - а потом немного помолчал и вполголоса добавил: - И дай ему по
морде.
Фельдфебель закатил Швейку пощечину, "такую, что у меня в глазах
засветились бенгальские огни", говорил об этом Швейк, после чего два
солдата схватили его под руки и, подталкивая, провели по длинному коридору
в подвал с железными дверями, за которыми раздавался львиный рев. Другой
фельдфебель отомкнул двери, взял Швейка за шиворот и втолкнул его внутрь.
Помещение было полутемное. Швейка окружило много русских солдат, кричащих
в радостном удивлении:
- А, австриец к нам попал, пан!
Это все были дезертиры с фронта, пойманные в Киеве и ожидавшие здесь,
когда их оденут и пошлют воевать.
Они развлекались тем, что крутили из бумаги и набивали махоркой козьи
ножки и, предлагая Швейку выкурить с ними цигарку в знак мира, спрашивали:
- Как попал сюда, пан? Ты что, тоже летчик? Улетел с фронта?
- Я пострадал за то, что не отрекся от того, за кого я воевал, - вздохнул
в ответ Швейк.
И русские солдаты, не понимая его, горячо соглашались:
- Воевать не надо! Начальство надо побить! Они одолжили Швейку кружку,
налили ему чаю, дали кусок колбасы, наложили ему белого хлеба, наперебой