"Карел Ванек. Приключения бравого солдата Швейка в русском плену." - читать интересную книгу автора

наверное, страховой агент? Или продаете картины?"
Кабатчику, по фамилии Башня, Свобода признался, что он родом из этой
деревни, что теперь он в Праге учителем и приехал посмотреть на родной
край. Кабатчик ему: "Отца я вашего помню, он частенько ко мне ходил. Пил
он только ром, сжег внутренности и получил язву желудка. Хотя о мертвых и
не говорят плохо, но прохвост он был порядочный. Он ведь больше жил в
суде, чем дома".
После этих слов пиво для учителя сразу стало горьким, и он направился к
своему родному домику. Но на месте бывшего дома стоял огромный домище;
перед домом на лавке сидит сестра учителя; увидев брата, она говорит:
"Жаль, что мне нечего тебе дать. Хлеб у меня черствый, корова не доится...
Ты тут останешься или уже сегодня уезжаешь? У нас тебя и положить-то
негде. Дом новый и сырой. Детей у тебя нет? Нет? Вот хорошо - больше
сбережешь. Ах, как жалко, что мужа нет дома! Он собирался писать тебе
письмо с просьбой прислать шесть сотенных. Ты не мог бы помочь нам купить
корову, лошадь и телегу? Ужинать я бы тебе советовала пойти в трактир,
дома я готовлю кое-как, ты и есть не станешь. А если ты там задержишься,
то переговори и о ночлеге да возьми с собой и мужа; он будет очень доволен
и часто будет вспоминать о своем дорогом шурине, как тот угощал его в
трактире".
В общем, этот учитель оказался в Праге в тот же вечер и весь месяц потом
ходил в глазную клинику, потому что на обратном пути у него от слез
разболелись глаза.
Швейк подошел к избе, в которой за окном виднелось красное лицо здоровой
девки, удивленно смотревшей на толпу, показал ей язык и пошел дальше. В
избах можно было видеть семьи, сидевшие за столом за закрытыми наглухо
дверями.
К Киеву подошли в воскресенье утром. Не доходя до города, их разместили в
большой, широко раскинувшейся деревне, где хорошо накормили. В половине
второго ночи их разбудили и погнали в Киев, колыбель и жемчужину Украины.
Никогда в жизни Швейк не видел такого огромного города. От семи утра до
трех часов дня они проходили по улицам, окруженные густыми рядами войск, и
не могли выйти из города. Дома и домики стояли бесконечными рядами, а
перекрестков нельзя было и счесть.
Огромные толпы народа глазели на них с тротуаров, и всюду был слышен
радостный говор:
- Вон пленных ведут! Опять наши много забрали!
На что городовые, дополнявшие конвой, шедший шпалерами возле пленных,
отвечали:
- Очень много! Скоро война кончится. Победим врага!
Если пленных удивляли обширные пространства России, поля, луга и леса,
которые они прошли, то величина Киева их просто поразила... Люди, имевшие
кой-какие знания или думавшие, что они обладают географическими познаниями
о России, были совершенно сбиты с толку. В одиннадцать часов учитель
сказал:
- Это невозможно, ведь это же Киев. А в Киеве около восьмисот тысяч
жителей. За то время, что мы идем, мы могли бы пройти шестимиллионный
Лондон. Иначе тут должна быть только одна улица!
- Через одну улицу мы шли уже два раза, - говорил кто-то за ним. - Я это
узнал по одной вывеске; там было написано по-русски и по-французски. Это