"Карел Ванек. Приключения бравого солдата Швейка в русском плену." - читать интересную книгу автора

вы исполните мою просьбу".
В ответ на это капрал, шедший со сложенными на животе руками, уныло и
неохотно сказал:
- Да, да, с голоду сделаешь все что угодно. С голоду или спьяну. Я в
Верхней Лабе на работе жил с тремя молодцами у одной глухой бабы. Один раз
в воскресенье мы до обеда работали, а после работы все четверо умылись в
тазу в одной воде; вымыли руки, лицо и ноги и пошли на музыку; каждый из
нас напился так, что мы пришли ночью разбухшие, как каштановая почка в
апреле. Наша комната была во втором этаже. Баба ждала нас, впустила,
заперла дверь и пошла спать к себе вниз. Мы легли, уснули и вдруг ночью
просыпаемся от жажды. Я встаю и смотрю, а уж один из приятелей сидит у
окна, лижет росу на стеклах и причитает: "Черт возьми, я сдохну без воды!"
Мы стучим в двери, а баба глухая как пень и не обращает внимания. Тогда мы
разбудили остальных приятелей и говорим: "В этом пиве, наверное, был перец
или горчица: во рту так и полыхает!" Друзья тоже говорят "Умрем без воды!"
И вот я заметил, что наша баба после нас не прибрала и в тазу осталась та
грязь, которую мы с себя смыли; я немного попробовал ее, чтобы
прополоснуть горло, а приятели увидели и сделали то же. И так мы эту грязь
до утра выпили всю.
- А каким вы мылом умывались? Обыкновенным или душистым? - спросил Швейк.
- Обыкновенным, - печальным голосом ответил капрал.
- Ну, тогда пить можно, - подтвердил Швейк. - Но от душистого мыла могут
быть разные гадости. В Ратаях в одной гостинице спали скауты; рано утром
на дворе все они умылись душистым мылом в корыте, где у хозяина была
приготовлена вода для лошадей. Так как вода туда возилась из реки высоко
на гору, а воды у него больше не было, он не мог напоить лошадей; он так
разозлился, что одного скаута утопил в корыте, другого ударил кругом
колбасы и выбил ему глаз, за что его и арестовали.
- А колбаса была пражская или венгерская? - оживленно спросил капрал, но,
не дождавшись ответа, добавил: - Кусок венгерской мне был бы приятнее. Но
можно было бы съесть и пражскую.
И он так надавил себе пуп, что у него забурчало в желудке.
Колонна растягивалась. Пленные присаживались, ложились, стонали,
протягивали ноги. Их ряды растянулись так, что не было видно конца, а в
полдень некоторые стали падать от переутомления.
Русский фельдфебель, командовавший эшелоном, в отчаянии ломал руки, когда
увидел, что даже удары не помогают; затем он показал в сторону, куда
садилось солнце, выбравшееся из-за туч, и приказал:
- Соберите их всех туда, пусть они выспятся и отдохнут. Черт знает, что
начальство думает с ними делать! Ей-Богу, они у меня подохнут с голоду!
В стороне от дороги австрийцы падали как мертвые, и моментально засыпали,
в то время как русские солдаты, опираясь о винтовки, стояли возле них, как
овчарки возле стада овец, и причитали:
- Вот она, война, чего наделала! Война убивает бедных людей голодом. Беда
нашему брату в этой войне, беда! Наш человек, австриец, германец - все
равно; сдохнешь, как собака!
Затем они отправились в деревню, принесли немного хлеба и пару булок,
которые не давали иначе, как только в обмен за перстень или часы.
Капрал, за которым шел Швейк, переживал большую внутреннюю борьбу, когда
русский солдат предложил ему половину хлеба, показывая на его руку; затем