"Сергей Валяев. Тарантул" - читать интересную книгу автора

рядом находятся люди, его знающие. Впрочем, это я так шучу. - Слушай, а ты
где служил-то? Всякое брёхали?..
- В Австралии, - отвечаю я. - В российском легионе смерти.
Под моими ногами старый кот елозит мороженую треску. Кот аппетитно
жрет рыбу и не знает, что за ним наблюдают. Может, в этом и счастье: жрать
и не знать, что за тобой ведут наблюдение.
- Я ж серьезно, Алеша?
- И я серьезно, - когда мне задают вопросы, имею привычку отвечать на
них обстоятельно. Но иногда лучше отшутиться: - Военная тайна, Антонио.
- Ох, Лешка-Лешка, чудной ты, - вздыхает. - Ты себя береги.
- Как свет, газ и воду?
- Ааа, - отмахивается. - Ой, за свет надо уплатить. И за газ. -
Бросается к плите. - Ой, мне же Ваньку кормить... Сейчас манку подогрею...
Потом поднимает руки к пеленкам. Над её быстрыми руками в фарфоровом
полете парит ширпотребовский орел с надбитым клювом.
Беззубая наша прекрасная жизнь. У каждого из нас своя земная, пусть
маленькая радость. Прости, Антонио.
- Прости, - говорю я. - Нужно идти.
Я целую руку женщине, целую щеку, теплую, мягкую, она пахнет мылом,
детством, бессонными ночами и бесконечными заботами.
- Не забывай, не забывай меня, Алеша, - как заклинание. - Серов меня
забыл. Он такой дурновой...
- Он всегда таким был, - утешаю.
- Господь, не оставь ты нас... - я не вижу глаз Антонио, она стоит в
тесной прихожей, тихой и темной, и мнет руками высохшую пеленку, будто
листает книгу, где вписаны наши судьбы.
Над полуразрушенным холодным городом висел дребезжащий стон. Самолеты
наносили точечно-бездарные бомбовые удары. Мы бессильно матерились -
бомбили жилые кварталы, в них оставались люди, в основном наши, русские.
Великие стратеги современности в лампасах и бункерных штабах решали текущую
политическую задачу и думать не думали о тех, кто по-звериному забивался в
руинах и подвалах.
- Наши, - смеялись и плакали изнеможенные, грязные, усталые женщины
без возраста, когда мы, тоже измотанные и взвинченные, выбивали духов из
домов. - Наши пришли, родненькие наши, - и обнимали нас. - Не уходите,
родненькие... - Было много детей, укутанных в одежды; они походили на
малорослых старичков с печальными, всепонимающими улыбками. - Спасите
нас... спасите...
- Мамаши, все в порядке, - бодрился майор Сушков. - Без паники.
Терпите, граждане. Мы выполняем поставленную перед нами боевую задачу...
А мы, молодые, молчали, зная, какую выполняем задачу: самим выжить в
этой кровавой и бессмысленной рубке.
Я торопился. Пресс быстротекущего суетливого мирного гражданского
времени. Меня ждали. Я не хотел, чтобы ждали. Меня ждал отец. У каждого
человека есть отец. Был он и у меня.
Он жил в соседнем городишке, таком же провинциальном и мелком, как
Ветрово. Туда я и торопился. Джип выкатил на скоростную магистраль, машины
двигались нестройными механизированными колоннами. Бензиновый смог провис
над трассой. Рев моторов напоминал мне...
Я включил радио. Передавали последние известия... Мир... мир... мир...