"Мика Валтари. Золотое кольцо всадника ("Императорский всадник" #2) " - читать интересную книгу автора

общается только с философами. Например, за ним добровольно последовал в
изгнание этруск Музоний* [Музоний Гай Руф - сын римского всадника, родом
этруск, философ-стоик, учил в Риме в 30-60 гг., учитель Эпиктета; в 65 г.
сослан по подозрению в участии в заговоре Пизона.], близкий друг всемирно
известного Аполлония из Тианы* [Аполлоний из Тианы (в Каппадокии) - бродячий
проповедник и философ пифагорейской школы; осужден и изгнан из Рима при
Домициане.].
Тигеллин торжественно хлопнул в ладоши и воскликнул:
- Вот видишь! Да ведь философы - отвратительные советчики, ибо они
часто нашептывают неискушенным юношам бесстыдные идеи о свободе и тирании.
- Да кто посмеет утверждать, будто я тиран?! - сказал глубоко
уязвленный Нерон. - Я дал народу больше свободы, чем любой другой римский
правитель, и я же смиренно и покорно обсуждаю все свои предложения с
сенатом.
Мы наперебой принялись уверять его, что он и вправду самый мягкий и
самый великодушный из всех императоров, но отныне, добавили мы, Риму может
грозить гражданская война, а ведь на свете нет ничего важнее блага
государства.
В это мгновение в зал вихрем ворвалась Поппея - полуодетая,
растрепанная и заплаканная. Она упала перед Нероном на колени и воскликнула:
- Не о себе я беспокоюсь и даже не о нашем еще не родившемся ребенке.
Речь идет о твоей жизни, Нерон! Прислушайся к Тигеллину! Он знает, что
говорит.
Вслед за Поппеей вбежал возбужденный врач.
- Поппея потеряет ребенка, если не успокоится, - объявил он и попытался
мягко, но настойчиво поднять ее с колен.
- Как я могу успокоиться? Ведь эта ужасная баба сидит сейчас на
Пандатерии и строит всяческие козни! - причитала Поппея. - Она осквернила
твое ложе, она занимается чародейством и вдобавок пыталась отравить меня. Я
так боюсь, что меня тошнит.
Тигеллин веско произнес:
- Кто однажды избрал свой путь, не должен оглядываться назад. Если тебе
не дорога собственная жизнь, подумай хотя бы о нас, Нерон. Ты нерешителен и
подставляешь нас под удар. Кого мятежники станут в первую очередь убирать с
дороги? Да нас, твоих друзей, тех, кто хочет тебе блага, а не Сенеку
какого-нибудь, радеющего только о личной выгоде! Даже боги покоряются
неизбежному, о цезарь!
Глаза Нерона стали влажными, и он обратился к нам со следующими
словами:
- Будьте все свидетелями, что это - самый тяжелый час моей жизни. Итак,
я повелеваю умолкнуть своим чувствам и подчиняюсь политической
необходимости.
Жесткие черты лица Тигеллина разгладились, и он торжественно вскинул
руку в приветствии:
- Вот это решение подлинного властителя, Нерон! Верные тебе преторианцы
уже на пути в Массалию. Желая покончить с вооруженным восстанием, я отправил
в Азию целую когорту. Сердце мое болит и ноет, когда я думаю, что твои
завистники могли бы свергнуть тебя и погубить отчизну.
Вместо того, чтобы возмутиться подобным самоуправством, Нерон
облегченно вздохнул и похвалил Тигеллина, назвав его своим истинным другом.