"Альберт Валентинов. Синяя жидкость (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

Альберт Абрамович Валентинов

СИНЯЯ ЖИДКОСТЬ

Фантастическая повесть


1

Рядовой Таникава осторожно раздвинул жесткие листья дико-
го сахарного тростника, стараясь не задеть их острых, как у
бутылочных осколков, краев. Солнце резануло по глазам, и Та-
никава невольно отпрянул: после полумрака тропического леса
это было невыносимо. Отерев ладонью сразу вспотевшее лицо,
он ниже надвинул изломанный козырек ветхой фуражки и, повер-
нув голову щекой к солнцу, снова протиснулся между тонкими
упругими стволами. Удивительно, до чего быстро тропические
вырубки зарастают этим тростником. И еще высокими, тоже ди-
кими злаками, названия которых Таникава не знал. Зерна у них
мелкие и удивительно твердые. Часами приходится перетирать
их между двумя плоскими камнями, пока не смелешь в порошок,
который можно замешать в воде и испечь пресное тесто - на
том же плоском камне, раскаленном в костре. Увы, в последние
годы их обед все чаще и чаще состоял из этих лепешек. Да еще
из ананасов, которые изредка удавалось нарвать на плантаци-
ях. Таникава вздохнул и отвел в стороны два последних ство-
ла, мешающих вести наблюдение.
Прямо перед ним сбегал вниз крутой склон холма, густо
ощетинившийся пнями, уже почти скрытыми в высокой траве. Не-
давно вырубили, а раскорчевывать и распахивать не спешат,
земли хватает, подумал Таникава, и по сердцу прошла мучи-
тельно сладкая волна воспоминаний: до призыва в армию он жил
в деревне. Конечно, здесь все не так, как на родном Хоккай-
до, да и сама земля другая - желтозем да вулканический пе-
пел, но крестьянский труд везде одинаков... Таникава сердито
тряхнул головой, еще глубже надвинул фуражку и, насупившись,
продолжал наблюдение.
Подножие холма огибал узкий ручей. Глубина не более мет-
ра, форсирование осуществляется без применения плавсредств.
Белесоватая голубизна раскаленного неба отражалась в нем,
как в темном старинном зеркале. Ручей будто застыл - даже на
стрежне отражение не искажалось. За ручьем начинался луг,
замерший в безветрии, как на картинках, что висели в доме
родителей Муцуки Таникавы. Он не знал, какую художественную
школу копировали эти дешевые олеографии, но еще мальчиком
подолгу всматривался в них, не умея облечь в слова охваты-
вавшее его восхищение могучей простотой и величавостью при-
роды, которое не могла затушевать даже аляповатая трехцвет-
ная печать.
Но картина, открывшаяся сейчас перед ним, восхищения не