"Альберт Валентинов. Казнь" - читать интересную книгу автора

Захотелось пожить в рыцарском замке - взмахнул рукой, и замок тут как тут.
Самый настоящий, даже с привидениями мужского и женского пола по желанию.
Вздумал по лесу прогуляться - и стремительно рвутся из-под земли красавцы
деревья. Реки, горы, моря - все возникает и пропадает в мгновение ока. Какой
Юпитер или Саваоф могли бы мечтать об этом! А главное - власть. Не та
относительная власть, которая обеспечивается имуществом, а власть
абсолютная, над жизнью и смертью тысяч рабов, с которыми можно делать все,
что угодно. Неважно, что это не люди, а наведенные силовыми полями призраки.
Душа от этого растлевается по-настоящему...
- Может быть, в слухах о космической роскоши нет и десятой доли правды,
чернь всему верит, завидует, а зависть рождает преступления.
- Ну и что? - сказал Пауэлл. Он прислонился к стене, скрестив руки на
груди.- Вы же сами себе противоречите. Зависть должна увеличивать количество
преступлений, а оно уменьшается. Неужели вы всерьез хотите уверить меня, что
этому способствует отмена смертной казни?
Фрей невесело усмехнулся и выпустил еще одно кольцо дыма.
- Мы вовсе не отменили смертную казнь. Я поражаюсь, почему это не
доходит до вас, полицейских. Нам, психологам, это было ясно с самого начала.
Мы не отменили смертную казнь, а просто заменили один ее вид другим, гораздо
более жестоким. Вместо физического уничтожения мы стали уничтожать
психологически. Стирая память и начиняя мозг выдуманной биографией, мы
возрождаем нового, совсем нового человека в старом теле. А люди до смешного
привязаны к своему телу. Когда оно вместе с тобой уходит в небытие - это,
знаете ли, как-то спокойнее. Но мысль, что ты уйдешь, а твоим родным,
знакомым до малейшего пятнышка телом будет владеть кто-то другой и что этот
другой обнаружит все те тайные изъяны, все болячки, которые ты так тщательно
скрываешь,- непереносима. Это обидно и страшно. Ведь в этом случае мы не
только убиваем, но и обворовываем. А плебс и так считает себя обездоленным.
Вот почему сократились серьезные преступления: страх оставить свою оболочку
другому хозяину оказался сильнее страха смерти.
Пауэлл оторвался от стены и принялся мерить комнату по диагонали.
- Вы говорите так, будто осуждаете отмену физической казни. А ведь это,
несомненно, гуманная мера. Исчезли все внешние атрибуты жестокости:
электрический стул, петля, гильотина, пуля, наконец. Исчезли связанные с
ними мучения. А главное, исчез нездоровый кровожадный интерес публики,
поднялась моральная цена человека, убить которого даже в целях возмездия -
преступление. Но, кроме моральной ценности, есть и материальная. Общество не
может так, за здорово живешь, разбрасываться своими членами, не взяв от них
все то полезное, что они могут дать. Преступники, это, как правило, смелые,
решительные, индивидуумы, способные на действия, которые невозможно
требовать от среднего обывателя. Недаром восемьдесят процентов казненных,
пройдя период "акклиматизации", мучительный период, мы это знаем, уходят в
космическую разведку, или строят города на дне океана, или работают в
зрелищных предприятиях, выделывая головоломные трюки... Как бы то ни было,
это та закваска, которая не дает сытому обществу стоять на месте.
Разумеется, мы предпочли бы закваску лучшего качества, но что поделаешь,
если другой нет. И единственное, что портит дело,- это ваше неумение. Ваши
машины компилируют идиотские биографии, которые не удовлетворяют ни
казненных, ни окружающих, ваши приборы не в состоянии перестроить нейроны
подкоркового слоя, и в результате мирный служащий вынужден бороться с