"Казимир Валишевский. Царство женщин " - читать интересную книгу автора

Естественное дополнение к окончательной форме женского правления -
фаворитизм - имеет в России две стороны. Левенвольды и Сапеги представляют
одну из них - наиболее неприглядную. С Меншиковым и Потемкиным,
впоследствии, тип фаворита поднимается до степени политической общественной
силы и делается одним из необходимых колес правительственной машины. Уже
самодержавие клонилось к созданию подобного колеса. Я показал,[31] как
Петр - частью по личному капризу, а частью по необходимости - создал так
сказать подобие себе, назначая то Ромодановского, то Меншикова, своими
заместителями в некоторых основных обязанностях самодержавия. Не имея
государственного учреждения, способного снять с него долю бремени
разнообразных обязанностей, державших на нем, обособленное и сосредоточенное
в самом себе самодержавие рушилось под тяжестью этих обязанностей, даже в
том случае, если его представителем являлась личность исключительной мощи.
Екатерина I и ее ближайшие преемники даже не помышляли о том, чтобы нести
тяжесть, и она сама собой скатывалась на плечи стоявших вблизи. После смерти
Петра, Меншикову оставалось делать только то, что он делал десятки раз
прежде, когда царь отсутствовал или предавался развлечениям. И на другой
день после смерти, так же, как накануне, административные органы - Сенат,
коллегии, различные канцелярии - оказывались неспособными ни на какую
инициативу. Меншиков заменял ее и продолжал управлять по-прежнему. Он
сделался повелителем.
По какому праву? Как постоянный заместитель царского авторитета, хотя
подобное исполнение неограниченной власти и не было обусловлено никаким
законом. Такова неотъемлемая черта фаворитизма, где бы он ни проявлялся.
Применение на практике такого режима не обошлось без затруднений. При
жизни Петра, когда фаворит исполнял обязанности государя, последний стоял
позади его, давая свои согласия на временные распоряжения своего второго я.
Екатерина желала подражать своему супругу; но у нее не было железной руки
реформатора, и среди окружающих императрицу Меншиков нашел себе соперников.
Герцог Голштинский с первых дней проявил намерение потягаться с ним и не
подчиняться высокомерию, все усиливавшемуся в этом бывшем пирожнике.
Бассевич старался еще раззадорить честолюбие и подозрительность своего
герцога. У Меншикова не было ни гибкости, ни такта, чтобы устранить
последствие этого. Однажды, когда он представил принцу своего восьмилетнего
сына, мальчик вздумал встать во время приема, и все придворные последовали
его примеру; а Меншиков и не подумал найти излишним подобное выражение
почтения. Этот инцидент вызвал скандал. Появились и другие недовольные.
Побежденные 28 января, но не примирившиеся, Голицыны и Долгорукие не
расставались с мыслью о конституционной олигархии. Внутренняя жизнь страны
частично зависела от хода этой борьбы.
В конце 1725 г. она повела к острому столкновению. Один из немцев -
сотрудник Петра, отысканный им незадолго до смерти и предназначенный в
будущем к великой роли, инженер Миних, был занят в это время скромной
работой: постройкой Ладожского канала. За недостатком других рабочих, ему
давали солдат, и в 1726 г. он потребовал их 15 000. Сенат намеревался
удовлетворить его просьбу, когда Меншиков взял на себя доложить высокому
собранию, что оно не может располагать ни одним человеком, каково бы ни было
его постановление. Подобный способ решения вопросов был совершен в
господствующем духе, но Петра уже не существовало, чтобы санкционировать
его, и результат получился иной. Сенат выказал недовольство. Некоторые его