"Иван Валентинов. Мертвая вода (Сборник "НФ-18")" - читать интересную книгу автора

он, хватайте его!"
Страх этот приобрел вполне реальные очертания в начале 1940 года.
Выступая однажды на собрании, он увидел невдалеке знакомое лицо. Знакомое
не по нынешним, а по прошлым временам. Лицо это мелькнуло в толпе и
скрылось. Потом снова появилось. Зыбин кое-как закончил доклад и в
изнеможении опустился на стул в президиуме. Он сидел на виду у всех, а ему
хотелось Забиться в темный угол, уйти От людей. Наконец пытка кончилась.
Дома он тщательно запер дверь, нашел початую бутылку водки, налил полный
стакан... Кто же был тот, знакомый? Где встречались? И вспомнил:
следственная тюрьма, сосед по нарам, ожидавший суда за поджог. Как его
звали? Рыбья какая-то фамилия... Окунев, Уклейкин, Осетров?.. Да,
Снетков!.. Что же теперь делать? Бежать? Куда? Да и не успеет... Этот,
наверное, уже сидит в райотделе НКВД... Выслуживается, замаливает старые
грехи...
Выдвинул ящик стола. Положил на зеленое сукно старый наган, тот самый,
егоровский. Воронение местами стерлось, тускло мерцала сталь. В барабане
едва виднелись кончики пуль, утопленных в гильзы.
- Шесть им, седьмую - себе... А может, обойдется? Может, я ошибся - у
страха глаза велики - бывает же такое. Нет, надо подождать и посмотреть,
что будет. Это, - он погладил прохладный металл ствола, - всегда успеется.
Раньше, позже - туда дорога есть, а обратно нету...
Он взял нетронутый стакан, вылил водку в ведро под рукомойником, сунул
наган под подушку и лег. Страхи отступали, постепенно подобрался и сморил
сон.
Старого знакомца он встретил нескоро, почти через год, на улице. Тот
стоял у забегаловки-чайной, имевшей в народе насмешливое прозвище "Голубой
Дунай". У Зыбина что-то напряглось и похолодело внутри, но он продолжал
идти ровным упругим шагом и глядел прямо в глаза Снеткову. Нехороши были
эти глаза. Зыбин прошел мимо и не выдержал, оглянулся. Снетковская улыбка
была еще хуже глаз - наглая, жалкая и трусливо-жестокая. Зыбин сжал в
кармане рукоять нагана - теперь он не расставался с оружием. "Вот сейчас
всадит пулю в кривой, желтозубый рот - все..." Но не выстрелил - шагнул к
Снеткову. Тот попятился, забормотал невнятно: "Вот и свиделись,
Гришенька... а я все сомневался - ты ли это... в начальство вышел,
поможешь старому другу, помнишь ведь, как бедовали вместе, баланду
тюремную из одной миски..."
- Ошибся, приятель. Я никакой не Гришенька, а Егоров Алексей Иванович,
запомни!
Зыбин говорил тихо, ровным, лишенным оттенков голосом. Но страшен был
этот голос, и Снетков сразу сник, улыбка сползла с его лица, он растерянно
заморгал и отступил еще на шаг.
- Я ни с кем еще тюремную баланду не хлебал - тоже запомни. И для тебя
же лучше будет, если ты никогда больше не обознаешься, понял? А чтобы
соблазна не было - катись отсюда подальше! Чем дальше, тем лучше...
- Так не на что... Я бы и рад, да обнищал до последнего края...
- На, и чтоб я тебя больше не видел!..
Зыбин выхватил из бокового кармана пачку денег. Снетков боязливо
протянул руку, и деньги мгновенно исчезли.
- Я письмишко, если позволите, пришлю... Адресок свой...
- Не надейся! Пошел, ну?..