"Аркадий Ваксберг. Прокурор республики (Документальная повесть)" - читать интересную книгу автора

- Вы, депутаты, - гремел прокурор, - унизились до участия в рабочих
массовках.
Поднялся Муранов, посланец харьковских пролетариев в Государственной
думе.
- Это не унижение, это честь.
- И что же, подсудимый, вы развивали там антиправительственную
программу? - обрадованно уточнил председатель суда.
- Массовки проходили в лесу, - невозмутимо напомнил Муранов. - А там
свобода слова, господин судья.
Подсудимых защищали лучшие адвокаты. Петровского - сам Александр
Федорович Керенский, тоже член Государственной думы. Врезалась в память
его фраза из речи в защиту Петровского: "Когда людей обвиняют в измене,
улики должны быть явными и ясными для всех". Пройдет немного времени, и
большевикам придется еще вспомнить эти его слова.
Приговор был такой: вечная ссылка...
- Вы скоро отправитесь по этапу вслед за своими друзьями, - пригрозил
следователь, отчаявшись найти с Крыленко "общий язык".
Но пушечное мясо было в ту пору важнее престижа. К тому же и серьезных
улик собрать следователю не удалось.
Вместо Сибири предстоял путь на передовую - исполнять "патриотический
долг".
Сугубо штатский человек становился военным.
Истинно патриотический долг его теперь состоял в другом: нести
большевистские идеи в солдатские массы.


ТОВАРИЩ ПРАПОРЩИК


По необъятным просторам охваченной войною России новости шли долго. До
окопов - еще дольше.
О том, что царь свергнут, солдаты на отдаленных фронтах узнали чуть ли
не через неделю. Ждали последствий: завтра, а может быть, и сегодня
прекратится наконец проклятая эта война...
Но война не прекращалась. Ни сегодня, ни завтра.
По-прежнему солдаты мокли в окопах, по-прежнему офицеры щеголяли в
царских кокардах, по-прежнему шла бессмысленная стрельба, и каждый день
уносил новые жизни.
Конца этому не было видно.
...Ранним мартовским утром на тронутой тонким ледком площадке перед
окопами соорудили из сломанных ящиков и колченогой штабной табуретки нечто
похожее на трибуну. Прапорщик с непокрытой головой, в распахнутой шинели
легко вскочил на это хрупкое возвышение и поднял руку, призывая к тишине.
Сильный голос оратора разносился далеко окрест.
- Товарищи солдаты! - Толпа загудела, взволнованная и пораженная этим
новым, непривычным еще, режущим слух словосочетанием. - Почти четыре года
идет братоубийственная война, а за чьи интересы мы с вами воюем? Во имя
кого мы должны погибать? Почему должны остаться сиротами, голодать,
терпеть нужду наши дети? Народный гнев уничтожил царизм. Так не допустим
же, чтобы плодами нашей победы воспользовались буржуи. Дома нас ждут