"Аркадий Ваксберг. Прокурор республики (Документальная повесть)" - читать интересную книгу автора

правых скамьях, там, где сидели махровые реакционеры, неистово
аплодировали после каждой фразы своего кумира.
- Балаган! - шепнула Розмирович.
Крыленко уточнил:
- Кровавый балаган... Ты посмотри только на это чудовище!
Марков вошел в роль. Вскинув руку с оттопыренным указательным пальцем и
прищурив глаз, он "прицеливался" то в одного рабочего депутата, то в
другого:
- Ага!.. Вы, значит, за свободу? А мы вас-на мушку...
Справа и в центре заржали. Родзянко наконец проснулся:
- Член Государственной думы Марков-второй, здесь не тир, благоволите
выступать по существу вопроса.
Погромщик отмахнулся от председателя, как от надоедливой мухи.
Выкрикнув еще несколько ругательств, он под аплодисменты самодовольно
сошел с трибуны.
Крыленко встретился глазами с Бадаевым: "Ну, Егорыч, не подкачай!" Тот
чуть заметно кивнул.
- Слово имеет член Государственной думы Бадаев. - Родзянко придвинул к
себе колокольчик. - Прошу не шуметь. В случае необходимости, я сам призову
оратора к порядку.
Это была откровенная угроза. Но Бадаев не из пугливых, такими штучками
его не собьешь, а пререкаться с Родзянкой он не будет - как говорится,
себе дороже...
Он начал тихо, спокойно, даже вроде бесстрастно, - рассказ об ужасающих
условиях, в которых трудились и жили рабочие, был слишком трагичен и в
пафосе не нуждался.
- Рабочие надрываются, они мучаются в цехах по восемнадцать часов, ни
одно животное столько не ворочает, сколько русский рабочий за какие-нибудь
сорок-пятьдесят копеек. Когда в пятом году рабочий класс потребовал от вас
то, что ему нужно, вы накормили его пулями.
Звук колокольчика утонул в реве, возникшем на правых скамьях.
- Член Государственной думы Бадаев, - грозно проговорил Родзянко, - вы
переходите грани того, что я могу допустить.
Бадаев подождал, пока рев немного утихнет.
- Господа, я не рассчитываю вас пронять описанием тяжелого положения
рабочих. Известно, что бессмысленно прививать оспу телеграфным столбам. Не
менее бессмысленно говорить о положении рабочих в этой
помещичье-крепостнической Думе...
Молодец Егорыч!.. Слова его, сильные и точные, падали, как тяжелые
рабочие молоты, на головы черносотенцев.
Сквозь шум едва был слышен голос Родзянки:
"Прошу вас быть осторожнее..."
- ...И если я все же говорю о страданиях пролетариата, то для страны,
для народа, чтобы убить все надежды в сердцах наивных людей на примирение
с существующим порядком.
Родзянко тщетно старался унять бушующий зал.
- Член Государственной думы Бадаев, призываю вас держаться в пределах
обсуждаемого вопроса.
Бадаев посмотрел наверх, на галерки, где среди публики не было почти ни
одного сочувствующего нуждам рабочих, разве что две курсистки, торопливо