"Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер. Часы для мистера Келли" - читать интересную книгу автора

а люди они точные. Давай полезай в шкаф...

Десять часов

Балашов положил перед собой часы. Его охватила какая-то внутренняя
дрожь, и ему казалось порой, что все внутри звенит от напряжения. Он жадно
затянулся табачным дымом - это здорово помогает в ожидании. Ох, какая
духота нестерпимая! И нервы, нервы. Сдают? Если бы их можно было
подстраивать колками, как струны на скрипке! Чтобы можно было взять их в
одном ключе на любую нужную ноту... А-аа, все это колеса...
Крот сидел в шкафу совершенно неслышно. "Вот зверь, - подумал Балашов,
- я себе представляю, как он там задыхается. Ничего, ничего, пусть
попарится".
Звонок резанул, как теркой по коже. Все. Началось. Хромой встал,
посмотрел на себя в зеркало. Волосы в порядке, узел галстука на месте,
уголок платка торчит из кармана ровно на два сантиметра. Погасил в прихожей
свет - пусть сначала, после улицы, ничего не будет видно. Интересно, как
его фамилия? Щелкнул замком:
- Заходите, господин Макс...
На пороге стоял высокий худой человек в сером твидовом пиджаке. Жесткий
воротничок полосатой сорочки резал жилы на красной морщинистой шее. Большой
хрящеватый кадык прыгнул - вниз, вверх.
- Я хотел видеть Порфирий Коржаев.
- Я готов с вами беседовать от его имени.
- Но меня интересует он сам.
- Я думаю, что беседовать о наших делах, стоя в коридоре, не совсем
удобно.
- С вами я не имею ни о чем беседовать.
- Как раз наоборот! Именно со мной вам предстоит впредь иметь все
дела.
- Очень интересно. Пожалуйста, я буду заходить,- он вошел в квартиру,
внимательно глядя на Балашова. Не вынимая руки из кармана, стараясь не
поворачиваться к Балашову спиной, прошел в комнату. На его серой
пергаментной коже от жары и напряжения выступили капельки пота. Элегантный
пиджак на Гастролере сидел превосходно, и все-таки в его движениях была
заметна какая-то механическая угловатость, которая остается у кадровых
военных на всю жизнь.
"Прилично по-русски говорит, - подумал Балашов. - Наверное, змей, у
нас во время войны научился". Он небрежно развалился на стуле, предложил
гостю кресло напротив. Тот, оглядевшись, сел.
Балашов, не вставая с места, протянул руку и достал из серванта бутылку
"Двина". Налил себе рюмку коньяку, подвинул бутылку иностранцу.
- Угощайтесь, господин Макс. Этот напиток не уступает "Мартелю".
Иностранец не шевельнулся, процедив:
- Спасибо. Я не желаю - на улице очень жарко. Балашов пригубил,
поставил рюмку на стол.
- Как угодно. Дело в том, что наш общий компаньон - Порфирий
Викентьевич Коржаев - умер две недели назад от инфаркта.
Макс молча смотрел на него. Его круглые глаза без ресниц, не моргая,
уперлись в лицо Балашова.