"Лорен Вайсбергер. Дьявол носит 'Прада' " - читать интересную книгу автора

Манхэттене так называют недоделанные стены), она заняла все пространство.
Мне пришлось отослать назад платяной шкаф с шестью отделениями, два
очаровательных ночных столика и даже большое напольное зеркало. Но Алекс с
грузчиками приподняли кровать, и я умудрилась-таки засунуть под нее мой
небесного цвета коврик, и лазурная кромка выглядывала из-под этого
деревянного мастодонта. Не на что было поставить абажур, и в конце концов я
приткнула его на полу, на пятнадцати незанятых сантиметрах между кроватью и
раздвижной дверью встроенного шкафа. И хотя я перепробовала специальную
клейкую ленту для картона, гвозди, упаковочный скотч, шурупы, проволоку,
суперклей, двустороннюю клейкую ленту и все известные мне проклятия,
фотографии отказывались держаться на кирпичной стене. Промучившись почти три
часа и ободрав до крови костяшки пальцев, я в конце концов пристроила их на
подоконнике. Так даже лучше, думала я, хоть какая-то защита от любопытных
глаз женщины, живущей напротив. На самом же деле все эти неприятности не
имели никакого значения. Было не важно, что окно выходит из вентиляционную
шахту и в него совсем не видно неба, не важно, что стенной шкаф был слишком
мал для зимнего пальто. Это была моя первая комната, которую я могла
обставить сама, без малейшего вмешательства родителей или живущих здесь же
приятелей, - и мне она очень нравилась.
Был вечер воскресенья, до начала работы оставалась только одна ночь, и
я мучилась неразрешимой задачей, думая о том, что мне надеть завтра. Кендра,
наиболее приятная из двух моих товарок, то и дело просовывала в дверь голову
и мягко спрашивала, не может ли она чем-то мне помочь. Зная, в каких
ультраконсервативных костюмах обе они ходят на работу, я отклоняла все их
попытки меня принарядить. Я прошла через гостиную, если можно так назвать
комнату, длина которой составляла всего-навсего пять больших шагов, и села
на пуфик перед телевизором. Хотела бы я знать, что следует надевать, если
предстоит работать у великолепно разбирающегося в моде редактора самого
модного в мире журнала мод. Я слышала, конечно, о Праде (от девушек-японок,
которые таскали в университет рюкзаки от этого модельера); о Луи Вюиттоне
(потому что обе мои бабки щеголяли фирменными сумками, даже не подозревая о
собственной продвинутости) и о Гуччи (потому что кто же не знает Гуччи?). Но
у меня не было ни единой шмотки ни от кого из них, а если бы даже творения
всех троих вдруг оказались в моем миниатюрном стенном шкафчике, я все равно
не знала бы, что с ними делать.
Я вернулась в свою комнату - точнее, к моему огромному, от стены до
стены, ложу, которое я и называла "своей комнатой", - и повалилась на эту
большую красивую кровать, ударившись лодыжкой о ее чудовищных размеров
остов. Вот дерьмо! Ну и что теперь?
После продолжительной истерики со швырянием одежды я остановила свой
выбор на голубом кашемировом свитере и черной юбке по колено, а к ней -
черных по колено же сапога ах" Я уже поняла, что портфель не пользуется
успехом, поэтому мне оставалась только черная холщовая сумочка. Последнее,
что я еще помню о той ночи, - это как я дефилировала вокруг своей огромной
кровати на высоких каблуках, в юбке, но без блузки, а потом, сев, переводила
дух после только что затраченных титанических усилий.
Должно быть, из-за всех этих пережиганий я в конце концов отключилась,
потому что разбудил меня в шесть утра не иначе как всплеск адреналина. Я
пулей вылетела из постели. Все последнее время нервы у меня были как
натянутые струны, и сейчас голова раскалывалась от перенапряжения. У меня