"Роже Вайян. Бомаск" - читать интересную книгу автора

ветке около Клюзо. Бригада их состояла наполовину из итальянцев,
наполовину из североафриканцев. При помощи мелких подачек то макаронщикам,
то черномазым бригадир подбивал их состязаться друг с другом в работе; их
соперничество приводило к высокой выработке, а он получал за это премию
как лучший бригадир на линии.
Итальянцы и африканцы жили в товарных вагонах, стоявших на параллельных
запасных путях. Итальянцы спали на тюфяках, африканцы - прямо на соломе.
Почти каждую ночь между обитателями двух товарных составов происходили
побоища. Ночью в вагонах чувствовали себя, как в осажденной крепости, и
спали, заложив двери тяжелыми железными засовами.
Через день после своего поступления на работу Бомаск отправился к
африканцам. Он подошел к их линии, заложив руки в карманы и насвистывая
песенку. Тотчас из ближайшего вагона выскочили человек десять и молча
окружили его. Они стояли, скрестив на груди руки и сжимая в кулаке
стальной болт или камень. "Вот что итальянцы решили, - сказал он. - Если
вы объявите забастовку, чтобы добиться для себя тюфяков, мы будем
бастовать вместе с вами". После двухчасового обсуждения вопроса выработали
в общих чертах программу действий и список совместных требований.
Бомаск не уведомил итальянцев о своих замыслах и когда вернулся к себе
в вагон, то застал товарищей за сборами: они уже готовились двинуться
целым отрядом ему на выручку, полагая, что он попал в западню и стал
жертвой африканцев. "Вот что африканцы решили, - сказал им Красавчик. -
Если мы захотим добиться, чтобы на подъем рельсов ставили столько же
итальянцев, сколько ставят африканцев, и для этого объявим забастовку, они
будут бастовать вместе с нами".
В самом деле, одна из уловок бригадира состояла в том, что на работу,
которую выполняли шесть африканцев, он ставил только пять итальянцев.
"Сил-то у вас побольше, чем у черномазых", - говорил он; и это было верно,
ведь итальянцы ели больше. Африканцам же он говорил; "Зря вам платят
столько же, сколько макаронщикам. Всю свою получку вы отсылаете родным, а
сами сидите на одном хлебе. От хлеба мускулов не нагуляешь! Вам в
выработке не сравняться с макаронщиками. Вы нас обкрадываете". Читателям,
пожалуй, покажется это невероятным, но итальянцам льстило признание их
физического превосходства над африканцами. Однако путем трехчасовой
дискуссии Бомаску удалось убедить соотечественников присоединиться к тому
списку требований, который с его помощью составили африканцы.
На следующий день по всему участку землекопы прекратили работу за
полчаса до обеденного перерыва и двинулись колонной к конторе. Бомаск
выступил от имени всех. Десятник побледнел, но не осмелился прикрикнуть:
на него пристально смотрели сто пятьдесят пар суровых глаз. Он попросил
отсрочки для ответа и с первым же поездом выехал в Лион, спеша доложить
начальству о неожиданном бунте. В Лионе его прежде всего распекли за то,
что у него нет "щупалец". Как это он не проведал, что назревает бунт?
Сообразительный человек пресек бы мятеж в зародыше.
Тем временем Бомаск дошел по шпалам до станции Клюзо и спросил у
повстречавшегося ему железнодорожника: "Где тут профсоюзный комитет?" Его
послали к Пьеретте Амабль.
Так я узнал от него, что племянница моих соседей, "мадам Амабль
молодая", - секретарь местного Объединения профсоюзов, входящих в ВКТ, -
является также членом комитета секции коммунистической партии.