"Николай Вагнер. Ночные смены (Роман) " - читать интересную книгу автора

А думы невеселые - вспомнил снова о Зубове. "Как он мог дойти до такого?
Ведь неплохим казался парнем, свойским, заботливым. И улыбка добрая,
располагающая. И на фронт хотел уйти, заявления в военкомат писал, очереди
там выстаивал. А кому он нужен на фронте такой, подлый?.."
Лучше думать о мамином дне рождения. Наверное, пришла уже тетя Муся,
давняя, еще с детских лет, подруга мамы. Дядя Эдик, старший брат мамы,
наверное, принес с кухни самовар. Мама разливает по чашкам чай. Не будет на
дне рождения только отчима. Бедный отчим... Ему опять крупно не повезло. Так
считает он сам. Вместо фронта его мобилизовали в трудовую армию. А он мог бы
вполне командовать батареей. Отчиму не везет всю жизнь.
Сначала Алексей этого не понимал, как многого не понимают дети в малом
возрасте. Нельзя сказать, что они ничего не видят. Нет, видят и примечают
все, а вот осмысливают увиденное потом, когда повзрослеет их ум. Да и
относились они с братом Владимиром к отчиму равнодушно. Все было взаимно.
Они жили своей жизнью, отчим - своей. Мостиком между ними была мама. Она
умела жить в том и другом мире, соединяла их как могла.
Не везло отчиму с самого детства, точнее, с рождения. Родился он в
семье сельского священника, и это определило его судьбу. Пристрастие к вере
тут ни при чем. В бога отчим не верил. Другое дело - с выбором места в
жизни. Институт ему закончить не удалось, хотя он считал себя прирожденным
кораблестроителем и способностями к учению обладал большими.
Учебу в Петроградском технологическом он начал еще до первой мировой
войны. После второго курса его мобилизовали. Попал он в артиллерийскую часть
восьмой армии Брусилова и летом 1916 года участвовал в прорыве
австро-германского фронта. Здесь он и получил контузию, от которой, однако,
скоро оправился.
В октябрьские дни семнадцатого года отчим уже был в числе революционно
настроенных солдат в Петрограде и, если верить ему, нес патрульную службу у
Смольного. Потом воевал в Красной Армии на Восточном фронте, но недолго.
Учебу в институте отчиму продолжить не удалось. С тех пор и работал он
в судоремонтных мастерских, вплоть до начала войны. Здесь же, в давние
теперь годы, познакомился с отцом Алексея - слесарем высокой квалификации,
который в городе был больше известен как талантливый самодеятельный
художник. Отец вскоре уехал в Ленинград, поступил в Репинский институт да
так и остался там, со временем обзаведясь новой семьей.
Отчима Алексей помнил лет с трех. Он жил в их доме, вначале на правах
квартиранта, а потом - мужа мамы. Отцом его ни Алексей, ни Владимир не
называли, обращались к нему по имени-отчеству - Николай Иванович. И он не
обижался на это, считал себя вообще не вправе участвовать в воспитании детей
жены. А может быть, это мама поставила такое непременное условие, сходясь с
отчимом. Алексею он всегда помнился немногословным, замкнутым человеком, не
способным на проявление какой-либо ласки или заботы. Зато по отношению к
маме был предупредителен, исполнял малейшее ее желание. После несбывшихся
жизненных планов мама, очевидно, заменила ему весь мир. Он жил для нее, а
значит, и для ее детей, потому что она жила ими. Только этого не понимал
Алексей. Отчим казался нестерпимым скрягой, он ни разу не угостил конфетой
или мороженым. Это теперь Алексею ясно, что все свои заработки отчим
вкладывал в семью, и одной маме вряд ли было под силу вытягивать двоих
сыновей, покупать им одежонку, кормить.
А бывали случаи, когда суровость уходила с лица отчима и он вдруг ни с