"Лев Вагнер, Надежда Григорович. Повесть о художнике Айвазовском " - читать интересную книгу автора

Как Аристогитон, он миртом меч обвил,
Он в сечу ринулся - и, падши, совершил
Великое, святое дело.

Все слушали эти стихи впервые. Слава Пушкина уже долетела до Феодосии.
Но эти стихи были не для печати. Они переписывались и рукописные доходили до
самых глухих мест государства Российского.
Капитан без труда понимал по-русски. И он с волнением покорил:

"...не плачь, - он пал героем..."

- Греки надеются на помощь России, - помолчав, добавил капитан.
- Все честные русские люди полны горячего сочувствия к возрождающейся
Элладе, - торжественно ответил Папандопуло. - Мы, русские греки, верим в
помощь русских.
Вечер закончился очень оживленно. Ради такого почтенного общества
хозяин кофейни достал из винного подвала настоящее выдержанное кипрское
вино, которое он давно хранил для какого-нибудь особо торжественного случая.
Пили за борющуюся Грецию, за ее храбрый народ, за нерушимый братский
союз русских и греков.
После выпитого вина и горячих тостов всем захотелось песен и музыки.
Тут только заметили, что Хайдар сегодня не пришел.
- Вот досада! - огорчился хозяин. - Неужто заболел? Будь скрипка,
Ованес бы нам сыграл...
- Скрипка есть! - вдруг заявил капитан.
Он поднял узкий сверток, который принес с собою и положил рядом. В пылу
разговора его никто не заметил.
Из холщового мешка капитан извлек футляр, открыл его и протянул Ованесу
скрипку и смычок.
Ованес первый раз играл самостоятельно, в отсутствие Хайдара. Волнение
его еще усилилось от необычного вечера, от горячих речей и стихов.
Многого он не понял из того, что рассказывал капитан и о чем говорили
остальные. Но он впервые видел, чтобы в кофейне так долго говорили, а уж
потом пили. И пили сегодня не так, как обычно, - не ссорились, не
выкрикивали бранные слова.
Особенно поразило мальчика, что такой важный господин, как бывший
смотритель уездного училища, пришел в кофейню и так прекрасно читал
звучавшие, как музыка, стихи.
Ованес играл долго, но не чувствовал никакой усталости. Скрипка была
дивно хороша, и на ней было так приятно играть! Казалось, она поет
человеческим голосом.
Притихшие, слушали посетители кофейни вдохновенную игру худенького,
бледного мальчика.
Хозяин добавил свечей и в тесном помещении стало очень светло и
празднично.
Незадолго до полуночи капитан начал со всеми прощаться. Утром его
корабль уходил из Феодосии.
Он подошел к Ованесу, продолжавшему сидеть на низкой табуретке со
скрипкою на коленях. Осторожно приподняв мальчика за плечи капитан поцеловал
его и сказал: