"Н.Н.Урванцев. Таймыр - край мой северный " - читать интересную книгу автора

В дальнейшем, во время работ на Пясине, мне неоднократно приходилось
видеть прирученных диких гусей. Рыбаки находят гнезда, забирают оттуда
только что вылупившихся гусят и приносят их к себе. Гусята никуда не уходят
и живут в палатках, как домашние. Было странно видеть, как взрослые гуси
выходили из палатки, спускались к воде, плавали, летали и, сделав нескольку
кругов, снова спокойно шли в палатку. Больше того: однажды увидел, как
стайка действительно диких молодых гусей, увидев на берегу своих
одомашненных сородичей, намеревалась к ним подсесть, но те, испугавшись,
убежали в палатку.
Много позднее в Ленинградской области на рыбалке я нечаянно спугнул с
гнезда дикую утку. В гнезде были только что вылупившиеся утята. Жена взяла
их на руки, подержала и положила обратно в гнездо. Отошли в сторону к воде и
стали удить. Смотрим - утята тут же вертятся, ничуть нас не боятся. Мы даже
их червями накормили. Кончили рыбачить, сели в лодку, поехали, а утята за
нами плывут. Что делать? Положил я их в берет, водворил обратно в гнездо и
бегом в лодку. Не тут-то было - утята снова за нами. Пришлось взять с собой,
иначе пропадут, вороны и чайки заклюют. Привезли утят на охотбазу и там
оставили, подсадив к одомашненным кряковым.
За последнее время по этому вопросу в журналах появился ряд статей.
Оказывается, всем только что родившимся животным свойствен жизненно важный
рефлекс "следования" за первые увиденным движущимся предметом. Обычно это
бывает мать, но иногда, как в приведенных случаях, кто-нибудь иной. Можно
только что родившегося олененка взять из-под матери на руки и отнести в
сторону. Тогда он побежит за человеком, а не за оленухой. Такие сцены мне
приходилось наблюдать на Таймыре.
Осмотрев обнажения, тронулись дальше, все так же вдоль левого берега.
По обоим берегам по-прежнему идут каменные сопки и невысокие гряды широтного
простирания. Местами они подходят к воде и выступают скалистыми обрывами.
Один такой выступ километрах в 60 ниже устья Пуры образует высокий утес с
эффектной столбчатой отдельностью, свойственной базальтовые породам. Мы дали
ему название Трапповый утес. Вообще же старались всюду сохранять местные
названия, узнавая о них из расспросов у встреченных.
После Траппового утеса долина реки начинает расширяться появляются
острова и многочисленные мелководные протоки между ними. Очевидно, мы входим
в дельтовое расширение, о котором рассказывал Иван Горнок. Решили
по-прежнему держаться левого берега. Он выше и, как кажется, является
коренным глубины здесь везде хорошие. 29 июля наконец прибыли к устью.
Отсюда на севере видна песчаная коса, вероятно, устьевой бар реки, а за ним
открытое море.
Итак, от станка Введенского мы плыли почти полтора месяца, пройдя на
веслах более 800 километров.
Лагерь разбили на довольно высоком мысе левого берега. Неподалеку
развалины большой старинной избы. Верхние венцы и накат крыши подгнили и
развалились, но нижние еще целы. Весьма вероятно, что это изба времен
Великой Северной экспедиции, а может быть, и более ранняя, времен Мангазеи.
Здесь будем определять астрономический пункт.
Приехали мы сюда при отличной погоде, как обычно в ночное время, когда
ветер стихает. Штиль. Ярко светит над морем полуночное солнце. На озерах
слышен гомон гусей, гаг, визгливые вопли гагар, хохот чаек, свисты куликов.
Все полно жизнью. Пока ставили палатку и грели чай, я взял бинокль и пошел к