"Анатолий Уткин. Забытая трагедия: Россия в первой мировой войне " - читать интересную книгу автора

мастера в закрытом размещении артиллерии и пулеметов. Особенно же искусны
они оказались в полевой фортификации: как по мановению волшебного жезла
вырастает ряд расположенных друг за другом окопов" {31}.
Выдвигая свои войска, Ренненкампф докладывал Жилинскому с высокой
степенью оптимизма: "Там, где немцам удается использовать свое превосходство
в технике, они наносят нам большой урон, но в непосредственной стратегии, в
моральном состоянии у них нет превосходства над нами" {32} . По мнению И.
Вацетиса, "8-я германская армия от 12 до 19 августа сидела в стратегическом
мешке" {33}.
Выдвижение русских армий в Восточную Пруссию вызвало замешательство в
стане немцев. Главнокомандующий германскими войсками в Восточной Пруссии
генерал Притвиц не смел полагаться на свои четыре корпуса и начал готовиться
к отступлению за Вислу. Проблема для немцев заключалась в том, что,
обратившись против одной из русских армий, они рисковали получить удар в тыл
со стороны второй. Во время телефонной беседы с главной штаб-квартирой в
Кобленце Притвиц впал в истерику - он не только предположил возможность
потери всей Восточной Пруссии, но поставил под сомнение свою способность
защитить даже рубеж по реке Висла "ввиду ее мелководья".
Стресс оказал дурную услугу. Генерал Мольтке сам был в состоянии
высшего напряжения. Ближайшие дни должны были показать реальную цену "плана
Шлиффена". Все его внимание было на правом фланге стремящейся обойти
французский фронт армии, когда раздался звонок от Притвица, чей тон говорил
о панике. Мольтке: "В любом случае вы должны любой ценой удержать
оборонительную линию по Висле". Притвиц ответил, что не может гарантировать
выполнение этого приказа.
Притвиц не успел опустить телефонную трубку, а судьба его была уже
решена. В квартиру отставного генерала Гинденбурга в Ганновере "в 3 часа
пополудни 22 августа пришла телеграмма из императорской штаб-квартиры: Готов
ли Гинденбург к немедленному осуществлению обязанностей? - Я готов" {34} .
Для отражения наступления русских армий, бросившихся на Восточную Пруссию,
германское командование назначило начальником штаба Гинденбурга
генерал-майора Людендорфа, оказавшегося лучшим германским стратегом этой
войны. Оба военачальника никогда не были фаворитами высшего командования. До
сорока восьми лет Людендорф так и не сумел получить в командование полк, и
лишь война открыла его исключительный талант. Мольтке написал ему, назначая
на Восточный фронт: "Вы можете предотвратить худшее. У вас трудная задача,
но она вам по плечам" {35} . Людендорф отбыл на Восток через пятнадцать
минут после получения приказа, "преисполненный почти нечеловеческой
способностью работать и несокрушимой решимостью" {36}.
Они встретились на хорошо освещенном вокзале Ганновера. С прибытием
дуэта Гинденбург-Людендорф в штаб Восточного фронта начинается "научная"
война германского командования против храброго, но лишенного стратегического
видения и организации русского воинства. "Посылка Людендорфа на восточный
фронт, - пишет английский историк М. Гилберт, - означала, что в германской
калькуляции была ошибка: прежде чем стремиться к решающей победе на Западе,
следовало вести войну со всей серьезностью на Востоке" {37}.
В штабе Людендорфа относительно спокойным в отношении русских был
полковник Гофман, скрывавший под непритязательной внешностью подлинный
талант. В свое время он был германским военным атташе в Санкт-Петербурге, и
никакая глупость со стороны русского военного руководства не могла его