"Анатолий Уткин. Забытая трагедия: Россия в первой мировой войне " - читать интересную книгу автора

неволей, но сохранила свою инерцию и в эпоху собирания русских земель, в
века "третьего Рима", смутного времени и в семидесятилетие советской истории
между господством первой, а затем второй из этих тенденций в XX веке лежит
главным рубежом русской истории первая мировая война.
При первой встрече с Западом в XVII в. удачей России было то, что ее
непосредственные западные соседи - шведы и поляки - вступили в полосу
государственного упадка, а немцы еще не поднялись. Но эти благоприятные
обстоятельства были временными, и Россию неизбежно ждали, если она желала
сохранить саму себя, суровые испытания. Именно в это время страну возглавил
жестокий и гениальный вождь, имевший мудрость понять, что сохранение России
зависит от степени способности восприятия ею западной технологии - военной и
социальной. Это был (в то время) первый случай, когда потенциальная жертва
Запада сознательно поставила перед собой цель овладения материальной
техникой Европы ради самосохранения. (Потом по той же дороге пойдут
Османская империя, Япония и другие.) Удача Петра заключалась в том, что
Европа еще не вступила в эпоху "национальных войн", и ему хватило
ограниченного числа (каких-нибудь шестидесяти тысяч) обученных западными
специалистами войск, чтобы выстоять при Полтаве и победить в Северной войне.
У императора Петра хватило энергии для создания прозападной элиты и вручения
ей армии и административной системы государства. Это была жестокая
трансформация, но она сохранила традиционную Россию почти на три столетия.
Петр Великий не осуществил синтеза Запада и России, не трансформировал
"русский дух", но он создал щит, за которым страна могла расти, развиваться,
не изменяя своей эмоциональной, умственной, психологической природе, не
отвергая опыт исконной Руси.
Россия показала блестящую способность развивать военную систему
государства по западному образцу, она явила всему миру примеры гениальной
оригинальности в литературе, она меньше преуспела в административном
искусстве и уж совсем зашла в тупик, стараясь привить западную -
"фаустовскую" психологическую модель на всем пространстве от Бреста до
Владивостока. При всей огромности империи и блеске петербургского авангарда,
ее политическая система отставала от требований времени. Государственная
система имперской России в начале двадцатого столетия представляла собой
неустойчивое соотношение сил - небольшую вестернизированную элиту и огромную
массу автохтонного населения, живущего в собственном мире, в
доиндустриальной эпохе. В России двумя нациями были носители западной
цивилизации, с одной стороны, и приверженцы Византии - Азии, оторванные от
Киевской прародины, массы - с другой.
Правящий класс императорской России не обладал уверенностью в себе,
ясным пониманием ситуации, энергией патриотического спасения, которая
позволила, скажем, британской аристократии образовать союз с нарождающейся
буржуазией, создать жесткую и прочную основу нации, не потерявшей
самоуважения и в то же время восприимчивой к ценностям технической
цивилизации. Аристократическая элита устремилась не к союзу с буржуазией, а
за царем-самодержцем, делая для русской буржуазии дело реформирования России
едва ли не безнадежным. И никогда в России не было создано основательного
"среднего класса" - гаранта стабильности, противника революций. Хранить и
защищать святую Русь предоставили не авангарду ее народа, а государству,
западное происхождение которого вызывало едва ли не естественное отчуждение.
Россия ко времени решающего вхождения в период испытаний сохранила в себе