"Майкл Утгер (Михаил Март). Платит проигравший" - читать интересную книгу автора

покрасневшими белками глаза, бледное узкое лицо, пухлый рот и коричневые
волосы, тщательно уложенные на прямой пробор. Я боялся, что разбудил его, но
белый смокинг, лаковые туфли и красные белки говорили о том, что он еще не
ложился. Если бы я не знал, кто это, то принял бы парня за официанта из
Гранд-отеля.
- Мистер Кейлеб?
- Да, Вэнс Кейлеб. Что вы хотели?
- И до сих пор хочу. Поговорить с вами. Разрешите войти?
Кейлеб-младший колебался несколько секунд, затем посторонился,
пропуская меня в полутемный холл.
Даже при спущенных портьерах блеск бронзы и хрусталя слепил глаза. Не
дом, а салон антиквара. Что-то в этом роде я и ожидал. Кейлеб покупал все,
что блестит, будто завтра отменят деньги и ему придется их сжечь, если он не
успеет срочно потратить свои сбережения.
Вэнс провел меня в гостиную и встал посреди комнаты в позе короля. Ему
бы скипетр и мантию.
- Кто вы? - спросил он без малейшего интереса.
- Друг вашей матери,-солгал я, понимая, что его это не трогает.
- Ее нет дома.
- Давно вы виделись в последний раз?
- Позавчера вечером.
- И не знаете, где она?
- Нет.
- Вас не беспокоит, что ее до сих пор нет?
- Не беспокоит. Обычное явление.
- "Обычное", когда ваш отец в отъезде?
- Если знаете, зачем спрашиваете? Еле слышный шорох в соседней комнате
заставил Вэнса вздрогнуть. Нервный ребенок. Бледное лицо порозовело.
- Извините,- торопливо произнес он и быстро скрылся за плюшевой шторой.
Скрипнула дверь и сухо щелкнул замок, будто сломалась сосулька.
Очевидно, парень пользуется случаем и таскает к себе девочек. В его
возрасте это естественно, но то, что Вэнс, мягко говоря, не слишком любил
своих родителей, бросалось в глаза.
Я начал разгуливать по музею и разглядывать картины в тяжелых золоченых
рамах. Тут были представлены все школы изобразительного искусства и все это
смахивало на подлинники. На камине стояли вазы китайского фарфора эпохи Мин,
статуэтки, ларцы, подсвечники. На ломберном столике, возле открытого ящика,
лежало несколько фотографий. Портреты были того же формата и выполнены на
таком же твердом картоне, как и фотография Кейлеба, которую я взял у Хэйзл.
Из любопытства я начал разглядывать их. У меня слабость к фотографиям,
на которых изображены человеческие лица. Из них можно много почерпнуть, если
смотреть под правильным углом.
На обратной стороне стоял знакомый значок в виде ящерицы и золотое
тиснение "Рик-фокус" Мейнер-стрит, 10. Здесь хватало информации и помимо
фирменных знаков. В нижнем правом углу стоял оттиск от перстя-печатки, будто
этим хотели заверить надпись, сделанную одной и той же рукой на всех
снимках. Смысловое значение сводилось к одной и той же фразе: "На память с
любовью", далее шла неразборчивая подпись и в скобках прописью стояла цифра.
Снимки отличались только цифрой. На одном "три", на другом "два", но не
больше пяти. В основном на фотографиях красовались мужчины.