"Юрий Усыченко. Белые паруса" - читать интересную книгу автора

солью делали коренного украинца похожим на оперного тореадора.
Спросил:
- Чего с этой цацей беседовал?
Михаил прекратил работу, недобро посмотрел на докмейстера. Ответил
вопросом на вопрос:
- С какой?
Плохое слово о Нине очень обидело его.
- С Иванченко Костей.
- А! - вздохнул облегченно. - Почему он цаца?
- Как же: молотом не бьет, рубанком не строгает, только монету
получает.
- Не понимаю, - пожал плечами Михаил. Лицо его стало недоуменным и, как
обычно, наивным.
- Понимать нечего, - сердито ответил Остап Григорьевич. - Был
сварщиком, на моем доке работал тоже. Потом парусным спортом увлекся, призы
хватать начал.
- Разве ж это плохо?
- Погоди, чего картину гонишь! Я и не говорю - плохо. Негоже то, что с
ним сделали. Перевели на липовую должность, за котельным цехом числится, а в
натуре день-деньской в яхт-клубе лодыря гоняет, кроме спорта ничего знать не
хочет. Понял теперь?
- Понял. Это и у нас на заводе в Семихатках было - с футболистами.
Целую команду на заводской счет кормили, поили, обували, одевали. Здоровые
лбы, а другого занятия, как по мячу гукать... Кто ж ему такую штуку устроил?
- Есть у нас... Парусного спорта ярый болельщик, меценат, как в старину
говаривали. Заместитель директора по хозяйственной части товарищ Приклонский
Илларион Миронович, - выговорив фамилию, собеседник Михаила даже губы
скривил, очевидно, недолюбливал он "мецената" сильно. - Ежели увидеть
хочешь, в перерыв на третий причал зайди, он там речу толкать будет.

Возле третьего причала находилась заводская столовая, и в час перерыва
погожими летними днями здесь открывался, как шутя называли, "обеденный
клуб". Молодежь купалась, прыгая в воду прямо с бетонных плит, пожилые
рабочие степенно беседовали, греясь на солнышке, с удовольствием покуривая.
Тут же накоротке устраивались комсомольские "летучки", обсуждались текущие
дела заводской жизни.
Когда Михаил с купленной в буфете бутылкой кефира и разной снедью
пришел на причал, "клуб" был в полном разгаре.
Группа молодежи человек в двадцать-тридцать окружила полного мужчину,
который ораторствовал, взобравшись па импровизированную трибуну - пустой
инструментальный ящик.
"Приклонский, - догадался Михаил. - "Речу толкает" как Остап
Григорьевич сказал".
Лысина Приклонского сияла под солнечными лучами. Говорил он азартно,
сопровождая речь резкими жестами, от которых оплывающий корпус его, более
широкий в бедрах, чем в плечах, вздрагивал. Широкое лицо с подглазными
мешками выражало искреннее удовольствие.
- Что мы имеем, товарищи? - громко спросил Приклонский. И сам же
ответил - Мы имеем почетную грамоту за развитие водного спорта! - Развернул
ее таким широким и торжественным жестом, каким, наверно, предъявляют послы