"Юрий Усыченко. Белые паруса" - читать интересную книгу автора

На причале тоже все разыгралось как по нотам. Едва шлюпка ткнула носом
гальку, Эдик торопливо выпрыгнул на берег, быстро возвратился - с корзиной.
Он и Шутько в четыре руки перебросили рыбу из шлюпки, накрыли корзину куском
брезента, унесли. Обратно пришли довольные.
- На, твоя доля, - Шутько сунул деньги в карман Костиной куртки. -
Говорил я - пара красненьких, так и есть.
Жирный "улов" не радовал. Молча отошли от берега, скоро были в
яхт-клубе.
В последний момент, когда Эдик и товарищ его, оживленные, веселые,
стали прощаться, Костя решился: вынул деньги, протянул Шутько.
- Забери, не надо мне.
Сонные глаза вспыхнули, в упор уставились на Костю.
- Себя показать хочешь! Ты - моряк-чистые руки, а мы - спекули
базарные!
Костя не ожидал, что его так поймут. Смутился.
- Да что ты... Не потому я...
- Если не потому, товарищей не паскудь, себя не выставляй. Может, я,
так сказать, больше твоего переживаю, а молчу. Будь здоров!
Дернув фуражку за козырек и тем изобразив нечто вроде прощального
жеста, Шутько удалился. Эдик последовал за ним. Деньги Костя спрятал обратно
в карман.
Теперь, несколько часов спустя, поостыв, он уговаривал Себя, что в
сущности ничего особенного не произошло: не украл, не смошенничал. Если на
сейнере такие порядки, они могут найти и других покупателей, а рыбу все
равно пустят "налево", вместо того, чтобы сдать ее рефрижератору, как
полагается. Значит, ни Костиной, ни Шутько, ни Эдиковой вины нет - они
заработали законно, а двадцать рублей новыми - кусок хороший.
Костя приводил довод за доводом в оправдание свое, и чувство вины
постепенно затухало. И поездка на сейнер начала казаться даже лихой,
романтичной. Произвел впечатление Шутько: он, конечно, все и придумал,
бывалый, с таким не пропадешь. Косте нравились решительные люди, к таким он
отнес Сеньку.
- Ладно, что сделано, то сделано! - вслух произнес Костя и постарался
забыть об утреннем происшествии.
Не думал он и о насмешливых словах, сказанных Михаилу. Но того они
задели сильно. Давно "Ястреб" с Костей отошел от дока, а Михаил все сидел,
опустив голову, невидящими глазами глядя на электрод, как бы не понимая, к
чему эта штука, что с ней делать. Печальные мысли владели им.
Нина поняла. Дружески положила руку парню на плечо:
- Не сердись. Он так... Не подумав...
- Я... не сержусь, - выражение лица Михаила, обычно добродушное и чуть
наивное, полностью опровергало слова. - Я только... буду... этим, как его?..
Яхтсменом. И плавать выучусь! Вот!
Нина пристально посмотрела на него. Было сейчас в парне что-то такое,
от чего мешковатый увалень Семихатка предстал в ином свете. "А, пожалуй,
действительно будет", - вдруг подумала девушка.
Но Михаил уже отвернулся от нее, застеснявшись своей вспышки. Взял
электрод, опустил щиток: пора приниматься за работу. Нина пошла к себе.
Михаила еще раз оторвали от дела. Подошел докмейстер Остап Григорьевич.
Залихватски сдвинутый на правое ухо берет, смуглое лицо, усы цвета перца с