"Юрий Усыченко. Когда город спит " - читать интересную книгу автора

- Зря вы с ним откровенничали, - сказал помощник дежурного по части,
сержант, провожая взглядом уезжавшую полуторку.
- Откровенничал? - удивился лейтенант. - С кем?
- Да с этим земляком. Даже адрес отца сообщили... - Сержант был лет на
десять старше Милетина и считал себя вправе сделать упрек командиру.
- Что же страшного? Неужели отцовский адрес - военная тайна? Чудак вы,
Захарченко! К людям надо с добрым сердцем подходить.
Сержант нахмурился еще больше, но, повинуясь дисциплине, перечить
офицеру не стал.
Посмеиваясь над "чудачествами" Захарченко, Милетин еще раз мысленно
пожелал успеха всем троим вернувшимся на Родину и в первую очередь
симпатичному земляку.
...Напутствуемый этими пожеланиями, наевшийся солдатского супа,
напившийся солдатского чая с хлебом и сахаром, одетый в опрятный прочный
костюм, Дынник ехал в кузове грузовика, подставляя лицо свежему встречному
ветру. "Начал неплохо", - думал Дынник.
"Доброе сердце" лейтенанта Милетина помогло Дыннику в первом испытании.
А как действовать на репатриационном пункте, он уже обмозговал.
Репатриационный пункт вмещал несколько тысяч человек, принадлежавших
более чем к полутора десяткам национальностей. Большинство составляли
советские граждане - бывшие пленные, "восточные рабочие", но, кроме них,
встречались французы, голландцы, бельгийцы - тоже рабочие с гитлеровских
шахт и заводов; немцы-антифашисты, спасенные из концлагерей; американские,
английские, канадские летчики с самолетов, сбитых над Германией; поляки,
чехи, болгары, итальянцы, югославы.
С восходом солнца пункт начинал гудеть, как улей, и не умолкал до
глубокой ночи. Вникнуть в его хаос было очень и очень нелегко. Все было
Дынником рассчитано точно: в этой огромной разношерстной толпе он совершенно
затерялся. Рассказ почти любого обитателя репатриационного пункта о том, как
он попал сюда, что делал, находясь в плену у гитлеровцев, приходилось
принимать на веру: большинство репатриируемых вообще не имело документов, а
если кто и имел, то выданные фашистами.
Шофер привез троих в канцелярию репатриационного пункта, сдал пакет,
посланный Милетиным. Побывав в канцелярии пункта однажды, Дынник больше там
не появлялся. Он стремился уехать как можно скорее. Понимая, чти поступает
неосторожно, зная, что его хватятся и будут искать, он все же ничего не мог
сделать с собой. Никакими доводами рассудка, трезвой логики он не мог
заставить себя зайти в комнату сотрудника репатриационного пункта, спокойно
сидеть и отвечать на вопросы о своем прошлом. Дынник чувствовал, что не
сохранит хладнокровия: слишком много преступлений совершено им, - и он
боялся своих глаз, своего лица, своих мыслей, боялся какой-нибудь мелочью
выдать себя. Он чувствовал, что если сотрудник, с которым придется
беседовать, окажется проницательным, обмануть его не удастся. И Дынник
уговорил себя, что успеет замести следы раньше, чем на пункте заметят, что
он слишком долго не приходит в канцелярию.
Скорее, как можно скорее покинуть пункт, скорее связаться со своим
человеком в Энске - вот дорога к успеху.
Привести план в исполнение ему удалось. Энск, крупнейший южный порт,
после войны стал местом, откуда отправляли на кораблях по домам солдат и
офицеров союзных войск, попавших в плен к гитлеровцам и освобожденных