"Н.Устрялов. Проблема прогресса" - читать интересную книгу автора

русского ученого, что с точки зрения чистого эволюционизма "придется
признать разложение трупа покойника за дальнейшую стадию в развитии его
личности" (Б. Кистяковский).
Да, если что и ведет к безысходному, смертному нигилизму, так это
диктатура эмпирического метода, с которой лишь счастливая нелогичность
психики способна сочетать надежду на "будущие времена", когда "прогресс
принесет свои плоды".
Нужно расстаться с этой надеждой. Ошибались древние поэты, помещавшие
золотой век в начале времен. Но не менее ошибутся и современные прозаики,
переносящие его к их концу. Плоды бытия приносились и приносятся с первого
дня творения. Каждый миг жизни имеет свою неповторимую индивидуальность и
"не должен рассматриваться только как средство". Каждый момент развития
значителен и нужен на своем месте. Всякое средство есть в то же время и
цель в себе: попробуйте его условно выделить из непрерывного потока
изменений, - оно предстанет в своем осмысленном качественном своеобразии,
непосредственно укорененном в жизненную полноту. Первые творческие сны
поэта - средство создания художественного произведения; но разве они не
"оправданы", не ценны сами по себе? Великие революции - орудия
переустройства общественных отношений; но вместе с тем они - судные дни
истории, полные самозаконного смысла, интенсивнейшего содержания. Разве
вся жизнь наша - не сплошное "средство", не беспредельное, неутомимое
стремление, и разве таким образом не снимается в реальном процессе
застывшая различимость целей и средств? А если все же настаивать на
какой-то временной "точке", в которой гнездится мнимый "идеал", то где
порука, что эта точка должна быть в конце, а не в середине? В конце имеет
обыкновение располагаться не совершенство, а смерть. Расцвет, разгар,
апогей - скорее всего подходит именно середине. Но что же это за
совершенство, пожираемое Сатурном?
В русской социально-философской литературе последних десятилетий немало
писалось об "утопиях земного рая". Наибольшей прославленностью отмечено
соответствующее исследование П. И. Новгородцева "Об общественном идеале".
Критический вывод автора достаточно известен: "надо отказаться от надежды
в близком или отдаленном будущем достигнуть такой блаженной поры, которая
могла бы явиться счастливым эпилогом пережитой ранее драмы, последней
стадией и заключительным периодом истории". Прогресс бесконечен, и никогда
человечество не повторит знаменитое фаустовское восклицание: "остановись,
мгновенье, ты прекрасно!"
В этом отрицательном утверждении просвечивает система идей, решительно
противоположная оптимистическим теориям прогресса. Пожалуй, даже у самого
проф. Новгородцева не до конца осознан элемент глубокого предметного
пессимизма, присущий философскому содержанию его теории прогресса.
Психологически это объясняется, вероятно, тем, что в данном исследовании,
стремившемся не выходить за границы "общеобязательных" научно-философских
суждений, последние основы миросозерцания автора остаются нераскрытыми.
Старая популярная установка учила нас, говоря словами Герцена, "уважать
историю только в будущем". Кажется, Энгельсу принадлежит афоризм, что мы
еще не вышли из пред-истории, Vorgeschichte, и только наши потомки войдут
в настоящую историю. Ранний христианский хилиазм, преодоленный в третьем
веке, утверждал - на своем языке - аналогичную мысль, предрекая грядущее
тысячелетнее царство Христово, как радостный эпилог предшествующей ему