"Николай Васильевич Устрялов. Проблема прогресса" - читать интересную книгу автора

человеческой природы. Вспоминается также известное изречение
Достоевского о людских сердцах, как поле битвы Бога и дьявола.
Жизнь человека, история народов -- неиссякаемая "битва"
различных начал и явлений, в каждое из которых вплетены и
добро, и зло. Нравственные ценности, -- героизм,
подвижничество, жертвенность, -- созидаются борьбой и в борьбе;
все они -- "добродетели становления", утрачивающие смысл в
царстве ставшего совершенства, не живущего на земле.
Добро не дано нашему сознанию, а творится им, точнее,
открывается им в процессе исканий и творчества; "царство
небесное силою берется". Нравственный акт всегда индивидуален и
конкретен. Он упоен и напоен жизнью, и вместе с тем питает
собою жизнь. "Правила" относятся к области права, -- никакими
правилами нельзя предначертать верный путь нравственного
поведения в бесконечной сложности противоречивой и неповторимой
жизненной обстановки. Об этике Канта, формальной и априорной,
справедливо утверждают, что она "юридична", проникнута
"легальностью", что подлинной стихии нравственного она чужда.
Нельзя ограничиваться "всеобщим законодательством" в отношении
к тому, что есть сплошное творчество и постоянная
индивидуальная новизна: "дважды не ступить в один и тот же
поток, ибо все новые и новые воды приливают в него"...

7.

Рассказывают, что для создания "Распятия" Джотто убил и
распял своего натурщика: только тогда картина достигла
высочайшей степени совершенства. Можно ли после этого верить,
что "гений и злодейство -- две вещи несовместные"?
Исторический прогресс весь отмечен таким отсветом
злодейства. Немало великих дел истории смочено кровью и
слезами: именно это их свойство так отталкивало от них Л. Н.
Толстого, прямолинейного человека совести. Однако, никакие
отталкивания не могут снять проблемы трагического конфликта
ценностей. Очевидно, самое понятие "злодейства" должно быть
критически продумано в свете этой проблемы и очищено от всяких
недоразумений психологизма.
Мы нередко забываем, что блага, представляющиеся нам
бесспорными, добыты кривыми путями, тяжелыми этическими
компромиссами. Мы охотно прощаем своих предков. И спокойно
пользуемся плодами былых злодейств (наслаждаемся гением
Джотто), ополчаясь на злодейства современные. Тут необходимо
так или иначе свести концы с концами: либо вместе с Толстым
"осудить" гуртом всю историю и культуру, либо осмыслить принцип
иерархии ценностей, таблицы целей и средств. Конечно, такое
осмысливание не может не быть в некотором роде формальным: по
существу своему, выбор средств и относительных целей диктуется,
как сказано, конкретной целокупностью каждого данного
жизненного положения. "Я варю каждый случай в своем котле" --
учил Заратустра. Поэтому лишь прошлое, лишь завершенное