"Сергей Устинов. Всё колёса" - читать интересную книгу автора

- Вас из дас?
Она в ответ засмеялась, зашлась бархатистым колокольчиком, и
прошептала мне на ухо несколько фраз по-немецки, из которых я уловил только
одно известное мне слово: экстази.
Экстази, экстази. Легендарный молодежный наркотик. Говорят, что после
него можно целую ночь без устали дрыгаться на дискотеке, что секс с ним -
что-то невероятное, и еще много всякого про него говорят. Например, что при
передозировке наступают депрессия, вялость, апатия, отвращение к жизни. Что
иногда это приводит к самоубийству. Впрочем, одна таблетка явно не угрожала
моей жизни, и даже, раз так случилось, интересно было попробовать, но
возраст и профессия склоняли к морализму, и я осуждающе спросил:
- И давно ты сидишь "на колёсах"?
Она что-то ласково прощебетала по-своему. Я ничего не понял, но с
надеждой, что она уловит если не смысл, то хотя бы интонацию, строго
объяснил, стараясь артикулировать внятно:
- У нас таблетки называются "колёса". "Колёса" - плохо, очень плохо.
Очень вредно.
Но тут она прижалась губами к моему уху, я почувствовал, как тонкий
влажный язычок нежно исследует изгибы моей ушной раковины, в то время, как
руки ее не менее активно занялись другими частями моего тела, и понял, что
стремительно утрачиваю интерес к роли отстраненного воспитателя
подрастающего поколения.
Видно, кое-что из того, что болтают про экстази, соответствует истине.
Потому что до сих пор мне трудно отличить, что из происходившего со мной
потом было сном, что явью: то я видел разметавшиеся по подушке волосы Линды
где-то далеко-далеко внизу, словно смотрел с вершины горы, то наоборот, ее
ставшие огромными груди с черными сосками колыхались высоко в небе надо
мной, как громадные дирижабли, а в какой-то момент показалось, что наши
тела и вовсе пропали, повисли во тьме и безвременье, словно спящие в ночной
воде рыбы...
Когда на рассвете я открыл глаза, рядом никого не было. За дверью
кто-то сопел, кашлял и, как мне показалось спросонья, скребся по-собачьи.
Потом она отворилась, и на пороге возник Опарыш, сизый, как исподнее.
Впрочем, я, наверное, выглядел не лучше. Во рту было гадостно, жгло глаза и
ломило во всем теле. Но труба звала: герр Циммер через своего посланца
извещал, что не терял времени даром и сутра уже вызвонил подходящую мне по
всем параметрам машину в местечке по названием Зульпих или Зюльпих, я не
разобрал. Тяжело скрипя, как несмазанная лебедка, я выволок себя сначала из
постели, потом из комнаты, дотащил до ванной и, наконец, осторожно, как
контейнер с нарисованной на боку рюмкой, опустил свое переполненное
страданием тело на первый этаж, где чашка крепкого кофе и стакан
апельсинового сока слегка скрасили мой слишком мрачный взгляд на окружающую
действительность.
День оказался наполнен суетой и множеством мелких, последовательно
вытекающих друг из друга событий, в которых мне принадлежала роль не
намного большая, чем "болвану" при игре в преферанс. Единственным требующим
выражения моей осмысленной воли действием стало одобрение покупаемой
машины. Хозяин, малоулыбчивый и немногословный толстяк, только и делал, что
отвечал на вопросы герра Циммера короткими, как карканье, "да" и "нет".
Опарыш переводил, и из его переводов вырисовывалось, что кобылка